У меня на руках четыре туза

– Я хочу рассказать тебе об этом деле, Крис, – заявила она, устраиваясь рядом. – Ты будешь тоже в нем участвовать. Оно весьма ответственное, и французское правительство в нем очень заинтересовано. Я начну сначала…

В течение следующего часа Гренвилль едва не умер от скуки, когда Хельга называла цифры, говорила о ценах, процентах и тому подобном. Ему Бог весть как удалось сохранить умный вид, время от времени покачивая головой, но, когда она окончила, он запаниковал, так как она спросила:

– Теперь ты знаешь все, Крис. Каково твое мнение, дорогой?

Он даже вздрогнул. У него не могло быть своего мнения потому, что он едва слушал ее речь; а если бы даже он слышал, то ничего не понял в этом потоке информации.

– Прежде, чем ответить, Хельга, – осторожно начал он, – я хочу еще раз просмотреть все документы. Можно? Я тебя предупреждаю, что слабо разбираюсь в этих делах, но мне было бы гораздо ясней, если бы я изучил документы по этому вопросу.

Она казалась разочарованной, но кивнула.

– Хорошо, Крис. Я понимаю и попрошу Винборна прислать фотокопии документов.

Она протянула руку к телефону и заказала Париж. В этот момент появился Хинкль с шейкером, виски и бокалами.

«По меньшей мере, – думал Гренвилль, – я выиграл время».

Пока слуга готовил напиток, Хельга отдала указание секретарше Винборна немедленно сделать фотокопии версальского договора.

– Завтра они мне нужны, – сухо сказала она, прежде чем повесить трубку.

– Вы поужинаете дома? – спросил Хинкль.

– Поедем, милая, – живо предложил Крис, которому не терпелось сбежать с виллы от обсуждения практических дел. – Нет ли здесь приятного местечка, куда можно пойти поужинать?

– Конечно, есть! Прекрасная идея! Мы пойдем к Чугенино. Там просто и отменно кормят. Нет, Хинкль, сегодня мы не будем ужинать дома.

Тот ушел с террасы, а Гренвилль, желая отвлечь Хельгу от деловых разговоров, спросил о вилле в Парадиз-Сити. Та с радостью ответила, и время шло очень быстро.

Чуть позже восьми вечера она поднялась в свою комнату переодеться, а он остался на террасе. Еще 27 часов, думал он. После хорошего итальянского обеда они прогулялись под ручку по берегу озера. Хельга шла расслабившись и мечтала: этот человек станет ее мужем. Она не переставала смотреть на него, восхищаться его высоким стройным силуэтом, красивой, гордо поднятой головой. Она с волнением думала о предстоящих свадебных приготовлениях. Какой будет сюрприз для Винборна и Ломана! Она думала, что должна им рассказать об этом. Разумнее было промолчать, пока они не познакомятся с Гренвиллем и она не объявит им, что он будет работать в дирекции. Им эта новость, видимо, не понравится, но что они могут сделать? Она была полной хозяйкой компании: ей принадлежало три четверти акций. Другие директора удивятся, но пусть катятся к черту! Немного разочаровывает, почему этот красивый мужчина не очень интересуется бизнесом, но не следует торопить события. Она была уверена, что сможет разбудить его желание к практическим делам, поработав с ним.

Она заметила, что он не рассказал ей о сегодняшнем дне, и спросила, как он сыграл в гольф и с кем. Мысли Гренвилля беспорядочно метались: он с беспокойством думал о завтрашнем похищении и, начав рассказывать об игре с тренером, как большая часть игроков в гольф, разобрал все свои партии, что очень быстро надоело Хельге. Она считала эту игру пустой тратой времени, но притворялась заинтересованной.

На вилле их ожидал Хинкль.

– Послушайте, Хинкль, – неодобрительно произнесла Хельга, – я советую после ужина вам смотреть телевизор в своей комнате. Если понадобитесь, я вам позвоню. Я не хочу, чтобы вы нас встречали. Понятно?

Он склонил голову:

– Хорошо, мадам, как вам угодно.

– Мистер Гренвилль все закроет. После ужина, пожалуйста, отдыхайте.

Услышав эти слова, Крис с облегчением вздохнул. Может, Арчер прав, говоря, что все идет по плану.

Гренвилль проснулся чуть позже семи утра. Лежавшая рядом Хельга еще спала. «Сегодня последний день, – думал он, – но нужно подождать еще 17 часов до похищения». Он предполагал, что ужасные копии с документов прибудут утром. Она сразу заставит его изучать их и высказывать свое мнение. Это было выше его сил. Единственным легким выходом было притвориться больным. Вещь для него не новая. Часто, когда он не мог больше выносить общества старых женщин, он жаловался на головную боль. Это всегда помогало.

Едва Хельга начала шевелиться, он замер и застонал. За долгие годы он в совершенстве научился этим стонам, они звучали весьма убедительно. Она проснулась и в тревоге приподнялась:

– Крис, что с тобой?

– Ничего. – Он закрыл лицо руками. – Я не хотел тебя будить, но проклятая головная боль…

Взволнованная, она наклонилась над ним:

– Ты болен, ну скажи, болен?

– Мигрень. Время от времени у меня бывают приступы. – Гренвилль снова застонал. – Послушай, милая, не обращай на это внимания. Если я не шевелюсь, мне легче.

– Мигрень? Мой бедненький! – Хельга поднялась с постели. – Я поищу таблетки.

– Нет. Не надо. Я полежу, и все пройдет. Извини, дорогая, оставь меня одного. Мне нехорошо.