У меня на сердце без тебя метель

Живым дыханием природы
подкрался ранним утром день,
открыл очам он небосводы,
а леность спрятал спешно в тень.

Своими первыми лучами

с душой в сердечко заглянул,
теплом и светом – не словами! —
в него желанье жить вдохнул.

Без злой хулы и порицаний

побыть с собой ещё раз дал,
не ожидая обещаний,
в свой адрес гимнов и похвал.

Живым дыханием природы

подкрался ранним утром день,
открыл очам он небосводы,
а леность спрятал спешно в тень.

19.11.2022

Любой войны цена

Любой войны цена всегда —
погибель бравого бойца,
который сгинул без следа,
без имени и без лица…

Который голову сложил,

но честь страны не посрамил,
кто верой-правдою служил,
вражину храбро изводил…

Не прятался кто от атак,

а как храбрец или смельчак
бросался в бой, поднявши стяг
и крепко сжавши свой кулак.

Любой войны цена всегда —

погибель бравого бойца,
который сгинул без следа,
без имени и без лица…

19.11.2022

Лариса Джейкман

Автор рассказов, повестей и романов в жанрах современной и исторической прозы. Печатается с 2004 года на русском и английском языках. Имеет литературные награды, сотрудничает с несколькими издательствами.

Лариса очень увлечённый писатель, который никогда не останавливается на достигнутом. Ведёт литературный блог и с удовольствием печатается в альманахах.

Письмо из прошлого

Екатерина Елизаровна Олонцева проживала в красивом белом доме с черепичной крышей. Вокруг него росли роскошные розовые герани, её любимые цветы, за которыми она ухаживала, как за малыми детьми, с материнской нежностью.

Был и садик – небольшой, но ухоженный. Две яблоньки, которые цвели весной пышными бело-розовыми цветами, несколько кустов малины и смородины.

Но это так, для души. Урожай с них был небольшой, и варенье она не варила. Ела ягоды свежими. Так приучила её бабушка Настасья в те далёкие времена, когда она была ещё прелестной девушкой.

Жила Екатерина Елизаровна одна. Очень любила свой дом, а одну из комнат с отдельным входом иногда сдавала приезжим в их чудесный зелёный городок на берегу Волги. Приезжих ей всегда рекомендовали, зачастую представители местной администрации.

Это были в основном не важные чины, а люди творческие: писатели, поэты, художники, приезжающие в их город творить свои бессмертные полотна или «нетленки», как принято иронично называть прозу и стихи не совсем знаменитых деятелей пера.

Но люди эти были по большей части интересными. С ними она беседовала долгими вечерами, на закате солнца, которое тонуло в реке, окрашивая её воды в нежно-пурпурный цвет. Красивое зрелище, всегда завораживающее любого художника.

В этот день Олонцева грелась на солнышке в своём саду, качаясь в уютном гамаке, растянувшемся под двумя яблонями. Плоды уже созрели, и их зеленовато-розовые бока так и манили сорвать и надкусить прохладную сладковатую упругость яблока, её любимого фрукта.

Она читала книгу, наслаждаясь покоем ранней осени и чудесным видом на реку. Екатерина Елизаровна прикрыла глаза, намереваясь вздремнуть, как вдруг скрипнула калитка. Она не открыла глаз: показалось, наверное. Но тут услышала приятный мужской голос:

– Простите за беспокойство. Вы сдаёте комнату?

Перед ней стоял высокий молодой человек, изящный, в льняных брюках цвета топлёного молока и рубашке в мелкую клетку. Густые волосы зачёсаны назад, приятная полуулыбка, смутившая даже её, даму под шестьдесят.

Она внимательно оглядела мужчину, ловко села в своём гамаке – это у неё всегда получалось красиво, без напряга и лишних движений. А он протянул руку, чтобы ей помочь.

Екатерина Елизаровна лишь из вежливости слегка коснулась его пальцев, и её пробрала непонятная дрожь. С чего бы это? Но ни один мускул не дрогнул на её красивом, ухоженном лице.

– Я сдаю комнату только по рекомендациям, молодой человек, – ответила она. – Посторонних я не пускаю.

Мужчина представился: