У метро, у «Сокола»

Начиная с того, что с той стороны можно подойти к рейхстагу вплотную. Вот он скоро и подойдет. Неизвестно зачем, конечно, но просто подойдет, символически подойдет, просто потому, что подойти – можно. Любимый канцелярский магазин прямо на Липовом бульваре, рядом с витриной Комитета свободной немецкой молодежи, который выставил свои «новые обязательства». Преступник проверил, проходя мимо, не затруднит ли его этот экзотический срез немецкого языка – нет, все яснее ясного, такие же дурачки, как советская «свободная молодежь». Советская-то еще и поумнее, не называет себя хотя бы свободной, называет коммунистической. Карандаши здесь на любой вкус, мягкие, твердые, любой длины, любого оттенка, сбегает по стеллажу полсотни градаций черного. Но преступник знал, что на той стороне, за Стеной этих оттенков – полтыщи.

Покровский в этот момент любовался зеленной лавкой. Помидоры и такие, и сякие, и третьи. Яблоки красные, розовые, белые, зеленые, золотые. Темно-фиолетовая капуста, неприятный цвет, не наследие ли фашизма… Но мы же в ГДР. Ящички аккуратные, как витрины в музее. Это вообще непонятно, что за овощ, каждая штучка при этом в отдельной бумажке, и может не овощ, а фрукт.

Преступник купил два разных черных и красный, точилку в форме свинки, пошел на бульвар, остро оточил все три карандаша. Этот странный липовый цвет, запах меда и одновременно навоза, летний дурман. Вытряхнул очистки из точилки, несколько штук отнес ветер. Покровский – ему через несколько минут передадут преступника Томас и Лукас – пройдет тут и не заметит, что наступил на карандашную стружку.

– То есть ты предателем его не считаешь? – нервно спрашивал накануне отлета Покровского из Москвы Жунев, запускал зажигалку крутиться на плексигласе стола. Сильно закрутил, со свистом, она даже воздух, показалось, гоняла вместо вентилятора.

– Ну… Предатель это все-таки что-то другое, – пожал плечами Покровский. – Мы так все слова истреплем.

– Тебе предателя жалко?

– Я просто о слове!

– Будь твоя, твою мать, воля, Покровский, ты бы вообще ему позволил исчезнуть!

Скрыться-раствориться. В небе над Берлином, в струях фонтана на Александровской площади… Ах, нет, в струях какого-то другого фонтана. Это для Покровского Берлин начнется и закончится на восточной стороне. Оранжевые мусорные баки, смешные красные и зеленые человечки в глазницах светофора. Те же скамейки, элементарная вещь, а как ловко усовершенствованы: нет, в сравнении с нашими, одной или двух поперечных балясин. Садишься и понимаешь, что правильно нет, спина на это место не опирается, лишний расход древесины. Люди одеты поразноцветнее. Афиши певца, какой-то Schöbel… почти шнобель. Покровский не станет интересоваться, что он поет, а купит себе в Москву две-три классические пластинки.

Посмотрели (преступник вблизи, Покровский с бульвара из-под липы) на смену караула у Новой Караульни. Мелькают белые перчатки, синхронно взлетают ноги в вороных сапогах, раздается почему-то звон колокольчиков, два солдата выдвигаются из строя так четко и резко, будто их выдернули оттуда резинкой, идут, как плывут-летят, по невидимой линии, тормозят йота в йоту, даже и тютелька в тютельку перед носками сапог часового. В темной глубине Караульни мерцает на могиле неизвестного узника концлагеря Вечный огонь. Сейчас Покровский огня не видел, поскольку смотрел наискосок, но утром он уже проходил мимо Караульни.

Не все тут так строго и торжественно. Ребята из полиции ГДР, напротив, практически все с расстегнутыми верхними пуговицами, улыбчивые, расслабленные. Были рады советскому коллеге. Сначала, конечно, сдержанно встретили, но быстро поняли, что нормальный парень. Кто-то высоко наверху решил, что дело закончат не КГБ со «Штази», а наше МВД в сотрудничестве с восточногерманским. Из рекламных соображений: собираются в газетах освещать эту поучительную историю. Задержать злоумышленника поручили простому капитану с Петровки, который начинал эту охоту в Москве и чей отец штурмовал этот город тридцать лет назад. От «Штази» парень, конечно, приставлен, балагур Томас, все время рядом, но формально руководит операцией полиция. Лифты у них там в министерстве без дверей, едут открытые кабинки одна за другой, на ходу в нее заходишь, забавно, а сотрудницы все в юбках короче, чем самая короткая у Лены Гвоздилиной. Зато при такой конструкции некуда кабинке провалиться, а вот недавно в Марьиной роще в новом доме… Ладно.