У метро, у «Сокола»

Пришел участковый с понятыми. Икона, что на шкафу, – на дилетантский взгляд ничего особенного. Но на то он и дилетантский. Пусть разбираются специалисты. А не было ли другой иконы – это теперь становится ключевым вопросом. От слова «ключ»… Экспертиза обнаружила на ключе Варвары Сергеевны следы пластилина. Кто-то делал слепок, и логично, что именно Бадаев – из-за этого и был шум-гам вокруг выпавшего откуда-то ключа.

Покровский сел оформлять акт, что изымает икону.

Василий Иванович с интересом заглядывал в дверь, наблюдал за следственными действиями, приподнимая то одну, то другую голую ногу. Трусы в голубой горошек. Одна из понятых, девушка с тубусом, широко распахнула на него глаза, а запахнуть никак не могла. Тут и Василий Иванович не дал в ответ маху, застыл надолго на одной ноге.

Все, готов акт. Короткие следственные действия. Василий Иванович даже приуныл, но тут пришла сестра, обрадовался.

Не знает ли Елизавета Ивановна что-либо про икону? Нет! В церковь Кроевская ходила, яйца красила, а что у нее там в комнате – того знать неоткуда.

Перед уходом Покровский вспомнил про «Плов», заглянул в дверь кухни, Елизавета Ивановна – фартук расцветки трусов Василия Ивановича, полотенце через плечо – варила Василию Ивановичу нормальный рис.

Выйдя на улицу, глянул на окна. За окном Василия Ивановича болталась красная авоська, а в ней пакет «Плов».

Прячет так пакет от сестры? Абсурд. Авоська красная, как у Панасенко – те, что на квартире Ширшиковой. Только не надо думать сейчас, что между Панасенко и Василием Ивановичем есть связь.

Зайти выпить рюмку в Дом офицеров… Сдержался.

У Жунева интересная информация от Подлубнова. Генерал вхож в разные круги, в частности немного знаком с Иваном Братом, легендарным комендантом ЦСКА. И вот, слушая сегодня утром текущий доклад Жунева, Подлубнов сказал, что Иван Брат увлекся последнее время коллекционированием икон, согласно ветру времени, который не то что кресты, а уже и благородную белогвардейщину в телевизор чуть не на постоянной основе принес.

– Так получается, Бадаев мог для Брата икону добывать? – спрямил Покровский цепочку умозаключений.

– Не дай бог, – сказал Жунев.

Иван Брат чемпион и легенда, городить против него обвинения – это сага и эпопея.

– Видишь, сколько всего лепится вокруг Бадаева! – сказал Покровский. – Отправляем Кравцова в Красноурицк? А Панасенко ты дозвонился?

Вчера не удалось с цеховиком связаться. Сегодня да, получил Панасенко вводные, обещал нарисоваться. Хорошо.

– А Кравцов-то где?

– Где-где, летит в Красноурицк, – Жунев посмотрел на часы. – На посадку уже скоро.

Часы у Жунева новые удивительные – не в том дело, что швейцарского производства, а в том, что показывают недавно открытые учеными биоритмы. Жунев всегда знает, какой у него нынче день физиологического цикла, какой день эмоционального, какой интеллектуального. Говорит, правда, что ни хрена это знание не помогает.

– Уже летит?

– Ты мне сам вчера все уши проел, что надо лететь.

– Но я ему инструкций не дал!

– Позвони в гостиницу через час… – начал Жунев, но прервался, позвонил Лене Гвоздилиной, велел ей отследить прибытие Кравцова в гостиницу «Зеленый колос» и сразу сообщить Покровскому.

Покровский почти торжествовал, хотя виду не показывал. Еще два-три дня назад Бадаев был одним из, а теперь уже что-то вроде петли вокруг него стягивается. Да уж и не вроде, а настоящая петля, вот уже и Жунев – после пластилина-то на ключе – с этим согласен.

Замглавврача Туркин, у которого экспериментальный труп в холодильнике завалялся, ждал у кабинета с видом обреченной овцы. Дистрофичный, плешивый, уши торчат, усики топорщатся, очки здоровые, стекла толстые. Лицо узкое, мышиное. Не похож ли, кстати, на хорька?

– Я признаю свою вину, – сразу заявил замглавврача. – Это тело моей тещи, Юдиной Ираиды Ираклиевны.

Покровский с Жуневым это уже знали – Пирамидин с утра подкатил информацию, проливающую свет на возможные мотивы столь смелого наукоборчества, – но сделали вид, что потрясены.

– Как так?!

Замглавврача глубоко вздохнул и поведал, что, когда до смерти любимой тещи оставалось менее суток, он, снедаемый горем, зашел в кафетерий выпить небольшое количество алкоголя. Снять стресс. Тут Покровский подумал, что и сам выпьет не очень большое количество, когда клиент покинет кабинет. Туркин же будто познакомился в упомянутом кафетерии с человеком, который оказался экстрасенсом. Услышав о горестях замглавврача, о том, как страшно представить жизнь без тещи, экстрасенс велел ему не унывать.