У моря (СИ)

- Да брось, мелешь, что попало. Пей скорее, посуду задерживаешь, у меня уж зуб на зуб...

Зоя Степановна замедлила шаг, она не могла не вслушиваться, ведь говорили о ней.

- На лакай... Эх, сейчас бы ещё мужика для полного счастья. А, девки!?- раздался дружный смех, потом уже совсем заплетающимся языком вновь зашепелявила Антонова.- Вальк, а Вальк... ты ж меня знаешь, я ж расстелюсь перед тобой если надо.

- Да уймись ты... Не время сейчас, потом поговорим, на трезвянку,- отвечала недовольным голосом Дзаблаева.- В Москве созвонимся, там видно будет.

- Ты эт... Я тебе сразу позвоню. Поверишь, житья нет... Меня ж директрисса наша поедом... така же, как вот эта... интеллигентка долбаная. Поверишь, я если утром с похмелья, перед работой масло подсолнечное пью, чтобы запах отбить... ей бог... А с тобой мы ж душа в душу... Поверишь, я даже не поверила сначала, когда услыхала, что ты в директора вышла. Все ж наши девки... сама знаешь... Вальк помоги, возьми меня к себе, а то до выслуги точно не дотяну, попрут... улицы мести, подъезды мыть придётся на старости.

- Давай сейчас не будем, потом. Сколько раз тебе об одном и том же говорить, не время сейчас,- судя по голосу Дзаблаева, то ли оказалась не до такой степени "пропита", то ли просто крепка на водку, но говорила она в отличие от Антоновой вполне внятно будто и не пила.

- Эээх, что-то жарко стало. Айда девки по новой купаться, а потом вторую начнём, - у Антоновой видимо открылось "второе дыхание".

- Да стой ты, хватит, наверное, и одной,- голос Дзаблаевой потонул в общем смехе, но вскоре послышался вновь.- Да вы что совсем окосели, голыми прямо пойдёте?

- А чего стеснятси-то, кто хочет пускай смотрит, не жалко, за погляд денег не берём, да и купальники эти... ну их, мокрые...- опять под аккомпанемент смешков соседок отвечала Антонова.

Зоя Степановна не удержалась, приподнялась на цыпочки, глянула поверх кустов и узрела смутно белевшие силуэты нагих женщин бегущих к воде. Сзади всех, сжавшись и поминутно оглядываясь по сторонам, семенила длинная, широкая и плоская одновременно Дзаблаева.

- Вальк, ты эт, чего там жмёшься как целка? Тебе что мужик твой на даче не разрешает голой загорать? Ха-ха... Говорила тебе, чёрные они такие. То ли дело я, "положила" на своего. Ты-то небось дома по одной половице ходишь, - уже из воды, с пьяным куражом подначивала Антонова.

- Ты чего разоралась-то... потише не можешь?- всё ещё не решаясь зайти в воду, Дзаблаева не громко, но с угрозой в голосе пыталась приструнить говорившую лишнее знакомую.

Зоя Степановна почти бегом пошла к корпусу. Лишь попав в свой номер, она отдышалась, и немного успокоилась

- Это ты мам?- спросонья спросил Олег.

- Я Олежка, спи сынок.

Убедившись, что сын вновь заснул, она сняла халат и крепко растёрлась полотенцем, на всякий случай, хотя ей уже и не было холодно. И когда, надев ночную рубашку, она забралась под одеяло, ей стало необыкновенно тепло и приятно, но сон не шёл. Вскоре со стороны пляжа послышалась разухабистая песня:

Тыж мене пидманула

Тыж мене пидвела

................................

Спать совсем расхотелось. Зоя Степановна встала, вышла на балкон, прислушалась. Завершив одну песню на пляже тут же запели другую, сменив весёлый украинский репертуар на лирический волжский:

Парней так много холостых

На улицах Саратова

...............................................

Был уже час ночи и, видимо, "уговорившие" и вторую бутылку купальщицы орали во всю глотку. Антонова, это был её визгливый фальцет, затянула, было, похабные частушки:

И дать хотца

И не дать хотца

...........................

Но этих слов, похоже, никто из её собутыльниц не знал, и Антонова, покричав в одиночку, умолкла. Зое Степановне вдруг стало интересно, как реагировали на всё происходящие молодые парни, что сидели в киоске. Вышли и разделили гулянку, или, скорее всего, так как горланили только женщины, сидели в полной темноте, не решаясь выбраться из своего убежища, выжидая, когда же, наконец, эти пьяные бабы закончат свой ночной пикник-концерт и уйдут, стесняясь, или даже боясь идти мимо них. Песнопения продолжались около получаса и уходили они с пляжа тоже с песнями, почему-то с солдатскими. "Не плачь девчонка" смолкла только у самого корпуса.