У нас была великая эпоха

После того как на веревках опустили гроб в глинистую землю, на кладбище прогремел салют из винтовок. В воздух, подняв стаи разнообразных кладбищенских птиц, провожая майора, разрядили винтовки красноармейцы. Начальник дивизии, став на колено, бросил на гроб горсть мокрой глины. Вслед за ним бросили офицеры и красноармейцы и затем «иждивенцы» и имевшиеся в наличии дети. Вдова Марья Григорьевна сухо заплакала — ибо в этот момент полагалось плакать. Слез у нее оставалось мало, они все израсходовались за время болезни. Евка, может быть, не понимая, почему они с матерью оказались в центре внимания после того, как отца опустили в глинистую яму, улыбалась, смущенная.

Вдову и дочку увез в «опеле» начальник дивизии. Детей посадили в грузовик. Детей оказалось немного, потому матери тоже нашлось место в грузовике. Держась за борта, они быстро ехали по булыжному шоссе совсем не знакомого им пригорода.

«Мам… — сказал он. — А что же майор?.. Он когда вернется на Красноармейскую? Он ведь полежит и вернется, да?»

«Глупый ты какой еще… — Мать вдруг улыбнулась, подумав, что, может быть, и хорошо, что сын ничего не понял. Она оправила прилипшее к телу платье. — Он там навсегда останется. На кладбище».

«Навсегда…» — повторил он. Он не спросил, что такое «навсегда», побоявшись, что мать сочтет его очень глупым. Она ведь произнесла это слово уверенным тоном, предполагая, что объяснения не требуется. Он стал размышлять о «навсегда», глядя на проносящийся город. Они уже ехали через город. Развалин стало меньше. За многими заборами высились краны и возились с инструментами рабочие. Туловища новых зданий высунулись до талий из-за заборов…

В августе 1950 года штабу дивизии отвели здание на Холодной горе. Офицерские семьи расселили. Вокруг Харькова вырастали первые популярные уродливые дома. Семья лейтенанта Савенко переехала в один из них. Там, на Салтовском поселке, лейтенантский сын пошел а школу. Великая Эпоха спешно заканчивалась, освобождая место для другой эпохи.