У нас тоже водятся тигры

– Спасибо! – воскликнул я. У меня будто гора с плеч упала. – Большое спасибо вам! Вы очень хорошая, правда спасибо вам!

– Не благодари, – осадила меня библиотекарша. – Помни о крысах, которые приползают сдохнуть лёжа на книжках этого Ки-и–инга-Пии-и-нга.

Голос библиотекарши прямо таки издевался над именем моего любимого писателя. Но честно говоря, мне было наплевать. Меня простили, отдали читательский билет, я схватил его и шёл к выходу, когда до меня долетел тихий голос

– Двести шестьдесят…

– Что? – остановился я возле двери.

– Двести шестьдесят рублей ты должен был бы заплатить, если бы я не простила.

– Спасибо большое вам, – сказал я ещё раз и выскользнул за дверь.

Я прибежал домой, порхая на невидимых крыльях счастья и первое, что меня насторожило – это был отец. Как я и говорил, он ушёл от нас и было необычно видеть его. Потом я заметил, что на отце буквально лица нет. Вообще, мой батяня тот ещё пофигист и, чтобы он вот так примчался и торчал у нас с таким опущенным лицом, должно было произойти что-то действительно плохое. Потом я услышал женский плач. Плакала мама. Страшно плакала. Я прошёл внутрь и в коридоре увидел несколько пар чужой обуви. В комнате маячили спины людей в белых халатах. Они что-то делали возле пеленального столика моей маленькой сестрёнки Лизы.

– Не ходи туда. Лиза утонула, – сказал отец. Он достал сигарету и вышел в подъезд. Я увидел слёзы на его глазах .

Я не стал заходить в комнату. Мне не хотелось встречаться взглядом с рыдающей мамой. Как во сне я прошёл мимо распахнутой ванной, где всё было залито водой. Ванночка, в которой мама купала Лизу, была опрокинута. Я не замечал, как носки мои пропитались водой и хлюпают по полу. На кухне пахло жжёной кашей. Я понял, что мама готовила, оставила на несколько секунд Лизу, сбегала в кухню выключить конфорку, а когда прибежала обратно уже произошло страшное.

Я посмотрел в окно кухни. Мне было так плохо, как никогда не было. Я чувствовал себя хуже, чем когда упал с трёхметрового дерева в прошлом году. Я тогда получил сотрясение мозга и смещение позвонков в шее и лежал всё лето в гипсе. И та боль, которую я испытал тем летом, была ерундой в сравнении с моим теперешним состоянием.

Я прошёл мимо комнаты и увидел как мужчина врач переглянулся с женщиной врачом и покачал головой – у них не получалось оживить Лизу. Крохотное тельце сестрёнки лежало на пеленальном столике. Её ручки и ножки расставлены в сторону и неподвижны.

Я закусил губы, чтобы не заплакать и когда боль от укуса обожгла мозг, я вспомнил про книжку Стивена Кинга, а главное про слова библиотекарши. Я прямо услышал её противный голос: “Помни о крысах, которые приползают сдохнуть лёжа на книжках этого Ки-и–инга-Пии-и-нга”

– Двести шестьдесят рублей! – я выскочил из квартиры и проорал это курившему в подъезде отцу.

– Сынок, но сейчас ты что не понима… – начал было отец и вдруг его лицо изменилось, потому что я заорал и я НИКОГДА ТАК НЕ ОРАЛ НА ОТЦА, понимаете? Вообще никогда. Ни до ни после этого. И ещё я помню, что матерился. Да, крыл папашу матюками на весь подъезд.

– Двести шестьдесят ёбаных рублей! Дай мне их сучий выродок! Если ты не дашь прямо сейчас, я С ТОБОЙ БЛЯДЬ НЕ ЗНАЮ ЧТО СДЕЛАЮ…

– Не знаю есть ли у меня с собой, – пробормотал отец.

Отца подтрясывало, но главное что он понял как это важно и ещё он непостижимым образом догадался, что это связано с нашей бездыханной малышкой.

Батя судорожно рылся по карманам. Двести, двести десять, двести тридцать, двести сорок. У него не хватало двадцати рублей.

– Сука, блядь, что нету? – пробормотал я и отцу было настолько странно слышать это от тринадцатилетнего сына, что сигарета повисла на нижней губе и жгла ему подбородок.

– У матери в сумке, – хрипло выдавил он. – Возьми, зайди.

Я заскочил внутрь. Там стоял врач. Мужчина – совсем не похожий на моего отца. Хмурый, жёсткий и невозмутимый.

– Вот двадцать рублей. И ещё пятьдесят, вдруг не хватит, – врач смотрел на меня, я на него.

Я был так благодарен этому взрослому, что он не задавал вообще никаких вопросов. Я выхватил деньги из ладони, затянутой в тонкую латексную перчатку и выбежал из квартиры. Я успел услышать, как тихий плач матери превратился в страшный вой.

Через десять минут кошмарно быстрого бега я ворвался в библиотеку.

– Молодой человек, что вы себе позволяете?! – библиотекарша была там же за стойкой выдачи. Когда я забежал, она немедленно нацепила очки, как будто зарядила ружьё, готовясь выстрелить в меня.

– Вот деньги, – я еле говорил, потому что задыхался от бега. – Мне ничего не надо бесплатно. Вот деньги. Двести шестьдесят.

– Н-да? – недоверчиво произнесла библиотекарша, разглядывая мятые купюры и монеты, которые я высыпал на стойку.

– ГОВНА! – заорал я и думаю, что никогда стены этой библиотеки не слышали ничего подобного.

– Молодой че… – начала было говорить библиотекарша, но осеклась.

– Выписывайте эту сраную расписку. Бегом! У меня утонула сестрёнка. Быстрее!