У нас убивают по вторникам (сборник)

– Нет. Я же говорю: приблизилось. Но в последний момент Ирина опять почувствовала тошноту, хотя на этот раз ничего не пила. Она стала пытаться нарочно хотеть Чалина, но не получалось. Тогда она решила обойтись без хотения, а просто вытерпеть.

– Вот дура. Это и с мужем можно!

– Ирина так и подумала в последний момент. И остановилась. Но считала себя фактически изменившей и ждала момента, когда выложить перед мужем этот козырь в ответ на его безобразное поведение. Но, как нарочно, поведение Анатолия было в этот период вполне приличным. Зато Чалин повел себя гнусно. Они по какому-то поводу поссорились с Анатолием, и Чалин со зла сказал ему про Ирину наполовину правду, наполовину ложь. Анатолий, сжав зубы от гнева, пришел домой и устроил Ирине допрос. Ирина решила сознаться в своих намерениях, но сказала, что эти намерения не выполнила до конца. «Но хотела!» – сказал Анатолий. «Да, хотела!» – «А это фактически измена!» – «Считай, как хочешь!» И после этого Ирина начала ждать действий мужа. Она надеялась, что он накажет Чалина за половинчатое вранье. Ждала, что муж будет пить с горя. Что он, может быть, изобьет ее. Что будет, как минимум, осыпать ее упреками. Но он поступил непредсказуемо. Он начал ездить в город с женой лейтенанта Чалина, потом с женой подполковника Курешова, потом с другими женщинами, гражданскими. И Ирина поняла, что он расценил ее поступок как разрешение вести себя свободно.

– Он и так себя свободно вел, – сказала Маша.

– Так, да не так. Одно дело – без права, а другое, когда это право чувствуешь. И тут Ирине стало невтерпеж. И она все прекратила одним махом, развелась с Анатолием, уехала в Москву и делилась теперь с сестрой планами: на свои сбережения Ирина собиралась снять квартиру в Москве, чтобы жить тут и работать. И будьте уверены, говорила она, в два счета найдет себе при своей внешности и еще не ушедшей молодости отличного мужчину. И действительно, скоро она нашла квартиру, съехала от Ольги и Георгия. А Георгий все эти дни ходил очень задумчивый, неприятный. Видимо, обдумывал информацию Ирины и молча строил разные догадки. А потом приступил к Ольге с вопросами, которых она, будучи чуткой женщиной, давно уже ждала. «Может, ты тоже пробовала с каким-нибудь лейтенантом? – спросил он. – Или с капитаном корабля? Может, ты тоже хочешь развестись? Только скажи, за мной не задержится!» Он явно хотел накалить атмосферу, но Ольга не поддалась. Спокойно и рассудительно она ответила: «Судя по твоим вопросам, ты догадался, что Анатолий в своих не самых положительных чертах похож на тебя. Меня это радует». – «Радует, что похож?» – не понял Георгий. – «Нет, что догадался», – сказала Ольга. После этого Георгий совсем призадумался. Все это сочеталось с фактическим отчуждением: каждый вечер Георгий долго смотрел телевизор, а потом ложился спать, отворачиваясь от Ольги. После ее рейсов тоже встречал ее холодно. Чувствовался в нем какой-то внутренний порог, который он не знал, как переступить. И этот порог однажды прорвался. Являясь молодым и здоровым мужчиной, он не вытерпел и как-то вечером не просто лег, а повернулся к Ольге и потянулся к ней. Но по его неуверенным движениям ясно было, что он помнит про Анатолия, про свою неприятную похожесть на него, что он хочет вести себя как-то по-другому, но не знает, как. И тут Ольга повернулась к нему, прижалась и сказала: «Миленький ты мой, дурашка, я же тебя люблю, не думай ты ни о чем, кроме этого!» – «Я и не думаю», – пробурчал Георгий. Но в процессе, который тут же начался, он вдруг шепнул стеснительным голосом: «Ты, может, сказать чего-нибудь хочешь? Или подвигаться как-нибудь? Я не против. Мне даже нравится». И Ольга, действительно, захотела. И с этого момента у них начался новый этап отношений, который их раскрепостил и доставил много радостных минут и часов. А то, что чужой опыт ничему не учит, это неправда. Если у человека хватает ума его освоить, то очень даже учит.

– Вы научите! – сказал невпопад Галкин, поднимаясь. – Пойду посмотрю, как там Серега справляется.

– Иди, иди, – иронично напутствовала Маша.

Потом она долго с печальной улыбкой глядела в окно.

И вдруг встрепенулась.

– Постой, Людмила! Так это у тебя же сестра! И она в разводе! И за военным замужем! И детей у них нет!

– Сестра у меня тоже есть, не такая уж редкость, а уж военных тем более полно. Но они не в разводе, и у них сын, – ответила Людмила, не вдаваясь в подробности, а подробности были такие: Анатолий через три месяца приехал за Ириной (она и впрямь была сестрой Людмилы, Маша угадала), увез ее, наконец проверился, полечился, и у них родился сын. – А ты что подумала? Что я про себя? Очень мне надо!

Действительно, Людмила о себе рассказывать не любит и не умеет.

А когда будто бы о ком-то другом, пусть даже и придуманном, – ничего, получается. И, главное, не так стеснительно, как если бы о себе.