У нас уже утро

Наступило молчание. Взошла луна, но свет её почти не проникал в лес сквозь густую листву. Издалека донёсся тоскливый крик болотной цапли. Где-то очень далеко вспыхивали не то прожектора, не то зарницы, и на фоне мгновенно освещавшегося неба отчётливо вырисовывались контуры хвойных деревьев.

Доронину показалось, что он сидит у фронтового костра, в родной боевой обстановке, среди близких, хорошо знакомых людей. И от этого на душе его стало радостно и тепло.

Стали укладываться спать. Доронин улёгся рядом с Нырковым, возле самого костра, на мелко нарубленных еловых ветках, с головой укрывшись брезентовым полотнищем.

Конечно, он мог с вечера вернуться на комбинат. Но ему хотзлось провести ночь вместе с людьми. По своему фронтовому опыту он знал, что ночь, проведённая под одним брезентом, сблизит его с людьми гораздо больше, чем добрый десяток обстоятельных служебных разговоров.

Стало совсем тихо. Почти не потрескивали догорающие костры. Замерли птицы…

И вдруг небо заволокла огромная лохматая туча. Луна погасла. Налетел ветер. Деревья разом зашумели и качнулись в одну сторону. В ту же секунду хлынул дождь. Люди под брезентовым полотнищем прижались друг к другу.

Через несколько минут ливень прошёл. Снова показалась луна.

Доронин высунулся из-под брезента. Где-то в чёрном небе ещё вспыхивала молния, и тогда весь лес точно сдвигался с места. При свете луны на лопухах, папоротниках, листьях чуть поблёскивали тысячи мелких капель. Воздух казался сладким, и дышать было очень легко.

Снова укрывшись с головой брезентом, Доронин повернулся на бок и сейчас же уснул.

Когда он проснулся, люди ещё спали. Несколько звёзд ещё мерцало в светлеющем предутреннем небе.

По-прежнему было тихо.

Но несмотря на то что лес был ещё полон ночной тишины, во всём уже ощущалась близость утра. Две высокие берёзы, стоявшие как бы отдельно от других деревьев, словно прислушивались к тому, как оно начинается.

Заалел восток. Тёмно-красное сияние распространилось по небу. Чуть заметные розоватые блики легли на листья папоротников. Лёгкий, едва различимый туман стал подниматься над землёй. Погасли звезды. Лес наполнился шорохами, писком, стрекотанием, клёкотом-.

Наконец показалось солнце, огромное, яркое, со всех сторон окружённое сверкающей светло-золотистой полосой.

ГЛАВА VI

Вернувшись на комбинат, Доронин нашёл у себя на столе две телеграммы и записку.

Одна телеграмма была из Москвы. В ней сообщалось, что, хотя комбинату и выделено необходимое оборудование, всё же надо больше надеяться на собственные ресурсы и развивать местную инициативу. Другая телеграмма была от Русанова. В ней говорилось: «Ввиду невыполнения вашим комбинатом плана, уполномоченный Министерства рыбной промышленности дал указание перебросить вам четыре дрифтера с восточного берега. Русанов».

Прежде чем спрятать в стол эту телеграмму, Доронин оглянулся, точно желая убедиться, что никто не видел, как он её читал.

У него было такое чувство, как будто его поймали на месте преступления. В телеграмме секретаря обкома на первый взгляд не было ничего обидного. Но между строк Доронин прочёл: «Мы отнимаем суда у других и передаём их вам, хотя те нуждаются в них не меньше».

«Чёрт возьми, как нехорошо получилось! – подумал Доронин. – Ну ладно, это в первый и последний раз».

Записка была от Вологдиной: «Товарищ Доронин, как только вернётесь, прошу сейчас же вызвать меня».

Доронин вызвал Вологдину. Она пришла в своём неизменном синем комбинезоне. Доронину показалось, что с приходом этой женщины в комнате стало холоднее.

– С приездом, – сухо сказала Вологдина. – Как успехи?

– Люди работают, – сдержанно ответил Доронин.

– Я вот по какому вопросу, – сказала Вологдина, заправляя под берет выбившуюся русую прядь. – Прошу премировать одного шкипера за хороший лов.

Доронин вопросительно посмотрел на неё.

– Он из новых. Забыла фамилию… Да вы всё равно не знаете, – продолжала Вологдина. – Вчера днём, когда шторм утих, обратился ко мне. Сказал, что подобрал себе бригаду и просит дать ему сейнер. Я рискнула. К вечеру он вернулся и привёз камбалы больше, чем два других сейнера вместе. На ночь снова ушёл в море. Сегодня утром опять вернулся с хорошим уловом. Надо премировать.

– Здорово! – вырвалось у Доронина.

Ему уже не казалось, что в комнате стало холоднее.

– Обязательно премируем, – сказал он. – Только этого мало. Надо сегодня же вечером собрать людей и попросить вашего шкипера рассказать о своём опыте.

Вологдина пожала плечами:

– Я уже говорила с ним об этом. Не хочет.

– Как не хочет? – удивился Доронин.

– Ничего, говорит, особенного нет, нечего рассказывать. Беру рыбу – и все.

– Скромничает, что ли?

– Кто его знает. Вообще странный тип.

– Пришлите его ко мне, – весело сказал Доронин. – Я с ним побеседую.

Взглянув на него прищуренными глазами, Вологдина пошла к выходу.

– И заготовьте приказ о премировании, – крикнул ей вслед Доронин.

«Если она разговаривала с этим шкипером так же, как первый раз со, мной, – подумал Доронин, – то не мудрено, что он отказался выступить».