У нас в Заримании (СИ)

За ними ехали рыцари охраны, капитаны, бароны и рыцари. Пехоту и горцев еще днем отправили на берег Лавы, наблюдать за огнями в лагере герцога Морены. Маршал Конрад опасался вводить в Лаварию диких парней с гор и хитрованов из Орланди.

— Перепьются и начнут резать друг друга из-за девок. Я то их знаю, донна.

— Тогда вели выдать им вина и мяса. Пусть устроят шашлычок на берегу.

— Простите, донна?

— Не стоит парней обижать. Они заслужили свой праздник.

Трубили трубы, били барабаны, развевались флаги.

Городские ворота были увиты гирляндами цветов. Навстречу вышли празднично одетые горожане и латники гарнизона с факелами в руках распевая молитвы и проявляя свою радость, словно к ним явился, по меньшей мере, ангел небесный. Многим в тот вечер казалось, что за спиной у Девы и впрямь торчат белоснежные ангельские крылья.

Лаварийцы толпились и нажимали на городскую стражу, стремясь приблизиться к Деве и хотя бы коснуться ее коня.

Коням факелы в руках разгоряченной толпы ужасно не нравились. Они храпели и горячились, еще больше приводя публику в восторг.

По самой широкой городской улице процессия двигалась к королевской площади.

Из всех окон торчали горожане, размахивая руками и вопя в восторге, что в голову лезло.

Куда не глянь — везде распахнутые рты и выкаченные глаза! Лепестки роз плыли по воздуху как фантастические снежинки.

У Маши щеки болели от улыбок.

На королевской площади, у городского собора Деву встречали богато одетые городские нобили во главе с толпой священников и монахов.

Спешившись с коня, дева преклонила колени перед раззолоченым архиепископом и облобызала сухую старческую лапку под восторженные вопли всех присутствующих.

Архиепископ благословил Деву-Освободительницу и торжественно сопроводил в собор, в котором сверкали тысячи свечей.

Праздничная вечерняя служба окончательно доконала утомленную Деву. Роскошная каменная резьба, статуи и позолота собора ее нисколько не привлекали.

Болела голова, ныла спина и нос забило как ватой вонью ладана и свечей.

— Смотрите, эльфийка шепчет молитвы! — шептались одобрительно нобили, не догадываясь об истинных «молитвах» Маши..

89

Мороз прихватил не только воды фьорда. Замерзли знаменитые водопады Норведена. Раньше Николай смотрел на них издалека, а теперь решил сходить и посмотреть ближе. Снег вжикал под ногами, и мороз хватал за нос и щеки. Пришлось намотать шарф на лицо. На ресницах тут же взялся намерзать иней.

Отвесная скала, что поднималась над старым городом метров на сто покрылась, наплывали льда самых фантастических очертаний. В теплое время вода сверху разделяясь на десятки струй, падала отвесно, поднимая тучу водяной взвеси, оседавшую на скалах и каменной стене, защищавшей близлежащие дома.

Теперь же все покрыло льдом: стену, скалы и отводный канал, по которому вода обычно уходила под скалу и дальше во фьорд.

Поднявшись на стену, Николай, обмотавший вязаным шарфом лицо до самых глаз, увидел у парапета женщину в длинной тулупчике и в меховой шапке с ушами.

— Доброго дня, госпожа.

Женщина обернулась.

— Николас?

Солан опустила шарф с нижней части лица и радостно улыбнулась. Дочь мастера Герт разрумянилась на морозе и выглядела гораздо привлекательнее, чем при первой встрече. Или она начала пользоваться косметикой на местный манер?

— Добрый день. Что ты здесь делаешь?

— Отец у господина Харальда, а мне разрешили посмотреть на водопады. Правда, красиво?

— Изумительно!

— Ты смотришь на меня, а не на скалу. Что то с лицом? Ледяной ожог?

— Нет, что ты! Все хорошо.

Солан подняла шарф под самые глаза, яркие, с пушистыми заиндевевшими ресницами.

— Я рада, что у тебя все хорошо. — Голос девушки из-за шарфа звучал глухо. — Господин Харальд рассказал, что ты теперь служишь дому Гарра. Как там все устроено?

— Может быть, пойдем в тепло и выпьем по бокалу глинтвейна? Я все расскажу подробно.

— Если не очень далеко.

— Может быть в глинтвейную Джордана?

— Ты теперь знаешь все корчмы в городе?

— Только приличные.

Солан без церемоний взяла Николая под руку.

— Ты еще не женился, Николас?

— Я еще слишком молод для этого. Может через пару лет, если одна красивая дочь мастера-оружейника не выйдет замуж за красавца-йомпа.

— Ты смеешься надо мной? — жалобно спросила девушка. Голос ее дрогнул.

«Вот как? Солан имеет на меня виды?!»

90

Выспавшаяся и отдохнувшая Маша гуляла по саду лаварийского аббатства, куда ее определили для проживания вместе с отрядом телохранителей.

Аббатство оказалось примерно в паре километров от стен Лаварии. Настоящий укрепленный замок, в обширном дворе которого вместо конюшен и прочих хозяйственных построек находился ухоженный сад. Листья уже пожелтели и валились на землю от малейшего дуновения.

Маша бродила по листопаду и наслаждалась теплым, ясным днем.

Шумная и грязная Лавария эльфийской деве решительно не понравилась. Тем более что имперский граф Бурт капитулировать отказался наотрез и даже гонца не выпустил из ворот, оставив у себя в плену.

Маша разозлилась, но, посмотрев на цитадель вблизи, призадумалась.