У них что-то с головой, у этих русских

Когда твое заявление одобрят, ты получаешь аккредитацию, и тогда можно подавать заявление на годовую визу. Делается это не в Министерстве иностранных дел, а в московских отделениях Министерства внутренних дел. Имея при себе письмо из МИДа, копию договора с домовладельцем и еще кое-какие другие документы, оставляешь новое заявление.

Очень важно, чтобы в документах не было ошибок. Когда я через год пришла продлить аккредитацию, мидовский служащий всполошился. Он протянул мне письмо, которое я должна была отнести в Министерство внутренних дел, чтобы продлить аккредитацию, и ткнул пальцем: «В паспорте ваше имя написано как „Анна-Лена", а в старой визе стоит „Анна Лена". Надеюсь, у вас не возникнет проблем, когда вы будете продлевать визу».

Какое счастье, что чиновники из МВД не придали значения пропаже дефиса.

Так что в России документы следует держать в порядке. Однако существуют ситуации, когда приходится выбирать: или ты нарушаешь закон, или упускаешь возможность сделать хороший репортаж.

Я считаю, что мой долг московского корреспондента — вести репортажи даже из регионов, подобных Чечне, республике, которую буквально сровняли с землей во время одной из самых ужасных гражданских войн современности, в 1994–1996 годах и с 1999-го, длившейся примерно еще пять лет. Пока у региона был статус «зона контртеррористической операции», зарубежным журналистам запрещалось передвигаться по нему, если они не входили в официальную журналистскую группу. Запрет не распространялся на российских журналистов, и этот факт подкрепляет подозрения в том, что за запретом стоит вовсе не забота о безопасности журналистов. Скорее всего, Кремль хотел знать, чем занимаемся мы, зарубежные журналисты.

Российское Министерство иностранных дел организовывало для журналистов регулярные поездки в Чечню — поездки, во время которых журналистов, разумеется, строго контролировали, и работать самостоятельно было сложно. Я давно собиралась отправиться в одну из поездок, но на них каждый раз накладывались какие-нибудь другие командировки.

В течение 2007 года другие журналисты сообщали мне, что положение в Чечне значительно стабилизировалось. У меня была чеченская спецаккредитация, так что в принципе я могла бы посетить Чечню законно. Поразмышляв несколько дней, сняла телефонную трубку, позвонила в кадыровскую администрацию в Грозном и сообщила, что выезжаю. На том конце сказали: «Добро пожаловать!»

Поездка прошла блестяще. Я свободно перемещалась по Грозному, брала интервью, у кого хотела, и снимала все, что хотела. Время от времени мне на мобильный звонили из администрации Кадырова, проверяя, «все ли в порядке». Перед отъездом из Грозного я дала короткий и довольно неопределенный устный отчет о том, что за репортажи я сделала. И всё.

Я не сомневаюсь в том, что администрации Кадырова были известны мои передвижения по Грозному. Скорее всего, это одна из причин, по которой поездка прошла хорошо. Чечня — маленький регион, который Рамзан Кадыров сейчас контролирует почти полностью. И именно его законы распространяются на тех, кто ступает на землю Грозного, — его, а не Москвы. Это одно из обычных для России разногласий между разными государственными учреждениями. Из-за полного отсутствия открытости и демократического контроля они живут своей собственной жизнью. Они не контактируют друг с другом и нередко руководствуются совершенно разными интересами. Поэтому в государстве российском не следует рассчитывать на то, что левая рука знает, чем в этот момент занята правая.

Даже если добыть все необходимые документы, Не следует думать, что удастся избежать проблем. Власти не в курсе, как действуют правила, особенно в провинции. Чем дальше от Москвы, тем больше риск, что в твои дела сунет нос какая-нибудь слишком усердная и не слишком компетентная личность из администрации.

Правило простое: у тебя должна быть аккредитация Министерства иностранных дел. В этом случае имеешь право работать в любом месте России Тебе не нужно специальное приглашение от местных властей.

Этого-то и не знала местная иммиграционная служба Ставрополя, когда я в октябре 2007 года приехала в город с коллегой из Финляндии. Во время последнего рабочего дня нашу машину остановила дорожная милиция. Мы, как обычно, помахали своими аккредитациями, привыкнув в Москве, что аккредитация Министерства иностранных дел часто обращает жадных гаишников в бегство. Однако это была плохая идея. Милиционер тут же позвонил в местный отдел по делам иностранцев и доложил, что задержал подозрительных иноземцев, у которых, кажется, нет специального разрешения работать в Ставрополе.