У ночи длинная тень

Вокруг и впрямь толпами, поспешно идет народ, все в одном направлении к ближайшему метро, – а трамваи понуро стоят длинной чередой, как стадо у водопоя. Юлька вдруг метнулась в боковую улочку, остановила такси. Села и укатила… Вот тебе и «все равно». Ну и ловка!

Опаздывать Светлане не хотелось. До министерства еще несколько остановок. Она прибавила шагу, почти бежала.

Легко перебежала через шоссе. Легко, чувствуя какую-то веселую пружинистость во всем теле, перескочила через рельсины… Сейчас она увидит Виктора, и от этой мысли было радостно, жарко, и сердце плясало в груди. Она ощущала легкость, ладность всей своей фигуры и, упиваясь этим чувством, бежала дальше. Уже и не думала про опоздание. Вроде и не на работу – а просто навстречу утру бежала, навстречу новому хорошему дню, где будет многое… А Виктор, интересно, он что – тоже опаздывает сегодня? Иди ему, как и шефу, подают по утрам машину? Вот, четвертый месяц она работает тут, второй… да нет, уже третий месяц, как у них началось это с Виктором, а такой простой подробности о нем – на чем он приезжает на службу – она в точности не знает. А о Викторе ей надо бы знать побольше!… Юлька, та уж с первого дня знала бы все это… Виктор – первый и незаменимый советчик шефа, мрачно-свойского старого человека, которого, несмотря на этакую свойскость и простоту, все побаиваются; Виктор Векшин, светлая голова отдела, он может все, вроде бы играючи, решить и расчислить в кратчайший срок; «мой собственный Карпов», так говорит о нем шеф, конечно за глаза и, конечно, другим, но почему-то так, что случайно находящийся где-нибудь Виктор это слышит…

– Какой Карпов? – перебила я рассказчика.

Оранжевоглазый снисходительно усмехнулся и пояснил:

– Был такой известный шахматист в ту эпоху, асс, знаменитость.

– А, понятно. Давай дальше про Виктора, я его прямо вижу, и это министерство с длинными коридорами в ковровых дорожках, с портретами Ленина в кабинетах и этого, с бровями. Брежнева. И с красными треугольниками вымпелов на стенах…

– Ну да, – продолжал тот. – Говорит это шеф как бы невзначай. Но так, что Виктор это как бы случайно слышит. Уши и кожа на ухоженной и розовой, как у поросенка, дорожке пробора аж алеют, альбиносово-светлые ресницы сладко помаргивают – доволен, лестно… Но однажды – взглянув на него из-за стола, Светка заметила это – Виктор вскинул лицо, ехидно и неприятно ухмыльнулся при очередном «Карпове» в свой адрес. «Не проведешь», говорил его умнющий взгляд, «это нарочно для меня»… «Сие неспроста…» И в самом деле, Виктор исчезал в самые трудные поездки по месторождениям, на самые сложные задания каждый раз – это отметила даже Светка – после того, как шеф бывал особенно ласков с ним и нахваливал его.

– Тоже мне, незаменимый! – ворчала тогда Зинаида, ведь ей сразу же прибавлялось работы в отделе. – Посмотрели бы, как он незаменим у себя дома! Ботинки, небось, не почистит сам. Все мать за него делает. Жа-а-них! – издевательски тянула она на деревенский лад. – Попробуй, ожени такого! Все на матери едет, на старой интеллигентной женщине, одинокой… Эх, плохо нам, одиноким… – вздыхала уж заодно об участи обеих. – Ему бы надо помогать ей, а не ей ему. Он ведь это здесь «Карпов», а там – тюфяк, пустое место…

– А ты откуда знаешь? – спросила Раиса, Юлькина наперсница из секретариата.

– Знаю, – отрезала Зинаида. – Я с его матерью на концертах встречаюсь.

Раиса часто и подолгу торчала у них в отделе; «часы большого трепа» или «дохлый штиль», так определял это шеф у себя в кабинете. В часы большого трепа Света полностью углублялась в работу – просто, чтоб не обалдеть от скуки и не дать затянуть себя в бабские разговоры: готовила на малом «аппаратце» данные для Виктора, делала всю разноску – за себя и за других, помогала Юльке в секретариате. Собственно, за эту безотказную работящность все Светку и полюбили. Но она-то все это делала лишь из внутреннего упрямства, со зла на пустяковую болтовню почти всех женщин на почти всех этажах министерства, и еще потому, что природный темперамент не давал ей покоя, требовал действий. Не хотелось ей болтать еще и оттого, что она слишком была погружена в мысли о Викторе и в борьбу с тайфуном эмоций, вызванных им. Скрывать чувства она умела хорошо.

А что ждет ее в отделе сегодня?

Два квартала, три трамвайные остановки уже миновала. Опоздать, пожалуй, все же придется, но не на много. Ладно, можно перевести дух… Светка на минуту задержалась возле газетного киоска, купила «Известия», «Комсомолку», пошла дальше. Видела бы ее сейчас мама, сельская учительница, там, в Айнуре! Пожалуй, не узнала бы дочку в этой уверенной, стильной московской девице, в модных сапожках, с косметикой на веках, и – главное – со смелостью, радостью в душе. Еще бы! Четыре институтских года за плечами, в отделе ее ценят! А сейчас она увидит Виктора! И – вот что главное-то! Да! – Виктор будет ей рад! Да, рад, что бы там ни твердила эта противная Зинаида.