У ночи тысяча глаз

Он вытащил руку из кармана, где лежал револьвер, остановил Джин еле заметным движением и указал пальцем на себя. Затем потихоньку, опираясь на спинку кресла, стал высвобождать руку.

Почувствовав, что он пошевельнулся, Рид мгновенно приклеился к нему с удвоенной энергией.

— Я отсидел ногу. Позвольте мне немного ее размять.

Он разомкнул спаянные страхом руки, оторвал их по одной, доверив Джин. Ей пришлось удерживать их — до того сильна была чуть ли не рефлекторная попытка вернуть их на прежнее место.

Шон уже встал с кресла и выпрямился во весь рост.

Одиннадцать сорок девять.

— Нет-нет, не вставайте! — Лицо, закрытое платком, исказила гримаса.

— Да я же здесь, рядом с вами. — В притворной попытке восстановить нормальное кровообращение он раза три сильно топнул ногой. — Мне необходимо минутку постоять на ней.

Она кивнула в сторону часов, как бы прося его поторопиться.

Он двигался быстро и осторожно, беззвучными шагами, обходя подальше мебель, чтобы нечаянно ее не задеть. Добравшись до часов, оглянулся через плечо, желая удостовериться, что Рид не обнаружил его бегства.

Полузакрытое лицо оставалось неподвижным, зато лицо Джин так и трепетало в мучительном ожидании.

Накрыв задвижку, поддерживавшую стекло с ободком, ладонью, Том постарался приглушить звук, который, он знал, неминуемо сейчас последует. Одно движение — и раздался приглушенный, еле слышный щелчок.

Рид не пошевельнулся.

Но в тот самый момент, когда ему почти удалось открыть дверцу, предательски тонко пискнули неподатливые шарниры.

Рид вдруг задергался в кресле, выдернул у Джин руку, она, взлетев вверх, сорвала мешающую шору. Возникла иллюзия, что его глаза не открылись, а только что снова появились на лице после странного физического исчезновения.

Одиннадцать пятьдесят. Рука Шона находилась уже на циферблате и готова была чуточку раздвинуть стрелки, как вдруг внезапно упала, словно соприкосновение с ними ее обожгло.

Они молчали. Все трое. Даже Рид не возмущался. Впрочем, в словах не было необходимости: говорили его широко раскрытые обвиняющие глаза.

— Вернитесь, Шон, — смирившись, вздохнула она наконец. — Вернитесь.

Шон медленно отошел от часов, вернулся к креслу, опустился на подлокотник, на котором сидел прежде.

Рид не сводил с него вопрошающего взгляда.

— Вы их не трогали?

— Я ничего не сделал, — апатично ответил Шон.

— Поклянитесь, что не сделали. Поклянитесь.

— Он ничего не сделал, папа. Я наблюдала за ним.

Пальцы Рида, подобно белым червям, обвились вокруг предплечья Шона.

— Ключ у вас? Ключ от этой комнаты?

— Да, он все еще у меня.

Одиннадцать пятьдесят одна.

— Покажите, звякните им, чтобы я услышал.

Шон коснулся своего кармана, и там что-то беспокойно зазвенело.

Еще пять белых червей поползли по другой стороне его руки и переплелись с первыми пятью.

— Ваш револьвер заряжен? Вы уверены, что он заряжен?

— Я показывал его вам всего несколько минут назад.

— Переломите его, посмотрите еще раз, удостоверьтесь.

Шон снова вытащил пушку и, держа в обеих руках, переломил. Совершенно машинально, даже не глядя. Червяки проползли по револьверу, ощупали каждый патронник.

Шон, по-прежнему не глядя, хотя и приложив усилие, закрыл револьвер.

— Комната, в которой мы сидим, заперта на ключ, — пробубнил он. — Дом, в котором находится эта комната, на замке. Территория вокруг дома — под наблюдением. — Его глаза сощурились, как будто он смотрел на что-то этакое, что только он один мог видеть. — Сюда никто и ничто не сможет проникнуть.

Одиннадцать пятьдесят две.

Рид сделал глубокий вдох.

— Вы ненавидите меня, сынок. Вы ненавидели меня только что, пусть даже на мгновение. Я почувствовал, как по вашему телу прошла ненависть, как ваше тело на мгновение очерствело.

Шон, без всякого чувства в голосе, произнес:

— Не называйте меня сынком, сэр. У меня был отец. И он не боялся умирать.

— Но ведь он не знал, когда наступит его смерть.

— Ну, в таком случае моя мать. Она тоже не боялась. А она знала. У нее был рак. Причем врачи даже не могли применять обезболивающие средства, поскольку у нее было слабое сердце. В самом конце она улыбнулась мне слабой улыбкой. Последние ее слова были: «Прости, Том, что доставляю тебе столько хлопот». — Он замолчал.

Пальцы, сжимавшие его руку, соскользнули с нее и сошлись в рукопожатии. Затем поднялись к лицу Рида и на мгновение закрыли его, словно пытаясь смахнуть с него страх.

— Постараюсь не доставлять вам больше хлопот, — пробурчал он сквозь пальцы. — Постараюсь не… — Он сглотнул, опустил руки, положил их одна на одну. — Видите, Шон? Я буду сидеть здесь очень тихо… вот так… и просто ждать.

Детектив улыбнулся про себя довольно удрученно. Он обнял Рида за плечи и тихо ободряюще сказал:

Одиннадцать пятьдесят три.

— Называйте меня сынком, если хотите.

Глава 18 Погоня