У очага любви

— Бросьте, — настаивал он. — Вы раскроетесь для меня с новой стороны, и я открою перед вами свою душу. — Он взял ее за руку. — Хорошо, если вам так сложно говорить о себе, давайте начнем с практических вопросов. Расскажите мне, давно ли вы знаете Бенсона и как вы с ним познакомились.

— Я знаю его почти с детства, — начала Элеонора. — Мы выросли в одном приюте.

— А как он там оказался?

Элеонора вздохнула с облегчением, ожидая, что он спросит, почему она там оказалась. Говорить о Дэвиде ей было намного проще, чем о себе.

— Когда он был совсем крохой, его подкинули в приют. Там он пробыл некоторое время, а потом его усыновили. Через какое-то время его приемные родители развелись, и он снова оказался в приюте. Его снова пытались отдать на усыновление, но ничего не получилось.

— И так вы познакомились. — Роберт Керрингтон слушал внимательно и спокойно.

— Ну, тогда мы не очень хорошо знали друг друга, потому что Дэвид был на два года старше меня. Я скучала по нему, когда он ушел, — добавила Элеонора неловко.

Роберт Керрингтон понимающе кивнул.

— И вы поддерживали связь все годы?

— Мы встретились совершенно случайно. Я работала на кассе в супермаркете, и мы просто узнали друг друга. У нас у обоих были планы на будущее, и…

— А какие планы были у вас?

Элеонора не хотела говорить ему, помня, как презрительно Дэвид отнесся к ее идее. Хотя какая теперь разница?

— Я хотела, чтобы у меня был свой магазинчик подержанных книг или чайная. Вы, наверное, думаете, что такое занятие годится для старых дев?

— Это почему же я должен так думать? Я думаю, что и в том, и в другом деле вам пришлось бы много работать, но уверен, что вы бы справились в обоих случаях. Но потом вы передумали?

— Дэвид сказал, что ему нужен партнер.

— И тогда он предложил вам пройти курсы делопроизводства?

— Да, — ответила Элеонора, удивляясь, что он помнит такие подробности о ней.

— А чем он занимался в то время?

— Учился в колледже. Ему оставался еще один год.

— Наверняка ему было нелегко прокормить себя.

— Он справился.

— С вашей помощью?

Элеонора промолчала в ответ.

— Когда мы говорили раньше, — продолжил Роберт Керрингтон, — вы сказали, что работали в отеле, а теперь, оказывается, еще и в супермаркете?

— Днем я работала в отеле, а вечером и по выходным в супермаркете.

— Ничего себе, — присвистнул Роберт Керрингтон. — Вы же все время работали. Получается, без отдыха?

— Мне нужны были деньги.

— Понимаю, чтобы начать дело, нужно немало денег. Скажите, а на чьи деньги была открыта фирма «Смит и Бенсон»?

Элеонора с вызовом подняла подбородок.

— Я не вижу, как это может относиться к вам.

— Ну, еще бы, такой человек, как Бенсон, без зазрения совести смог бы выехать на чужой шее, — тихо произнес Роберт Керрингтон.

Элеонора вскочила на ноги.

— Да как вы можете так о нем говорить? Он заслуживает, может, даже больше уважения, чем вы. У него не было ничего, что с рождения получили вы, и он все равно работал, он старался — ради своего будущего. — Элеонора была в гневе. — Вы всю жизнь жили, как у Христа за пазухой. У таких, как вы, нет даже ни малейшего понятия, что значит быть бедным, нищим. Что значит быть брошенным, вырасти в детском доме, без семьи, любви и заботы…

Элеонору душили слезы. Она больше не могла говорить и побежала в дом. Но Роберт Керрингтон преградил ей дорогу. Элеонора столкнулась с ним, оказавшись в его объятиях. Рыдая, она пыталась высвободиться, но он не отпускал ее. Он крепко держал ее, пока Элеонора наконец не успокоилась. Рыдания стихли, она уже не пыталась вырваться.

— Вот так-то лучше. — Роберт взял девушку за подбородок и платком вытер ее слезы. — Посмотрите на меня, Элеонора.

Она повиновалась.

— Простите меня, я не хотел вас обидеть. — Он взял ее за руку. — Давайте прогуляемся по саду. Вам надо успокоиться.

— Вы не имели никакого права судить Дэвида. Вы говорили о нем так, будто он какой-то нахлебник, кровопийца…

— Что ж, я не могу изменить своего мнения о Бенсоне, но мне следовало держать его при себе.

— Вы совершенно не правы на его счет, — протестовала Элеонора, высвобождая свою руку.

— А вы правы насчет меня? Признаюсь, я никогда не был бедным, меня не подкидывали, но я знаю, что чувствует человек, когда его не любят. По крайней мере, родители.

— Ваши родители вас не любили?