У палача за пазухой

– Да, – честно ответила она, глядя ему прямо в глаза и натягивая одеяло к подбородку, будто то могло как-то защитить от него. – Но мороженое все равно хочется.

Нет, она реально его бесит!

– Сначала секс, потом мороженое, – выдвинул он своё безоговорочное условие.

– Ну уж нет, Глеб. Всё! Сладких снов!

Вот как? Только он не собирался слушать. И говорить больше не собирался. Потому что она с самого начала сделала из него похотливое животное. Сорвав с неё паршивое одеяло, он полез на кровать, к ней, придавливая сверху. Блондинка пискнула и попыталась возмутиться. Но когда он задрал её футболку, не нашел под ней ни полоски белья. И чего она вообще от него хочет в таком виде? Кружит голову так, что он перестаёт себя контролировать. Но стоило жадно обхватить ртом вершину её груди, как Лиза выгнулась, издала восторженный возглас и обхватила его голову руками. А её ноги уже обнимали, позволяя вжаться в неё в полной мере. И опять вся такая мокрая, жаждущая, трепетная, что он перестал понимать, почему не сделал этого раньше. Ведь такая сладкая, как кусок сахара. А ещё нетерпеливая и явно соскучилась. Он понял это, когда сама потянулась к ремню на его джинсах.

– Это в последний раз, – сказала таким тоном, будто выругалась.

– Да как скажешь, – пообещал, дурея от этой девчонки.

Они освобождали его вместе, в три руки. А пока он надевал презерватив, она продолжила ругаться:

– Давай быстрее, пока я не передумала.

Она точно над ним издевалась, обещая изводить всё ближайшее будущее. Царапала кожу ноготками, подогревая жар. А когда он наконец-то в неё вошёл, это показалось чем-то невероятным, словно выиграл приз всей своей жизни. Будто встретились после долгой разлуки, как какие-то любовники. И ведь трахать её было одним удовольствием. Она принимала его любым, любой его ритм, хотя сейчас и пришлось проявлять аккуратность. А её ласка заставляла млеть. Он буквально купался в её нежности. Не доставало одного – её губ, которые ему не хотелось тревожить, а все равно то и дело хватал их своим ртом. И в такой момент, глядя на избитое лицо, он для себя решил – Тихон за это заплатит.

В этот раз она кончала так громко, что разбудила, наверное, весь дом. В этот раз вообще не хотелось от неё отходить и подниматься с кровати.

– Ты меня так сильно обидел, а я всё равно тебе уступаю, – произнесла она. – Это нормально?

Странно, но он так не считал. Это не она уступила – это он, предурок, не в состоянии себя сдерживать рядом с ней, не в состоянии отказать в удовольствии своей принцесске. Она лишь крутанула хвостом перед его носом – и он тут же понесся следом.

– Не знаю. Я не эксперт.

И ведь смотрела на него так, как не должна была. С какой-то нежностью, с надеждой, чего так не хватало. Вдруг захотелось закрыть глаза и побыть слабым в женских руках. Потому что глупо было отрицать – с ней он забывался, с ней отпускала боль. Когда последний раз был приступ? Далеко не вчера. А когда её пальцы невесомо прошлись по его лицу и остановились на губах, он всё-таки закрыл глаза. Ведь это так приятно – быть таким нужным кому-то.

– Тебе не наплевать на меня, правда? – задала она хитрый вопрос, какие любят задавать женщины.

Пришлось посмотреть в её глаза и сказать честно:

– Не души. Я плохо переношу подобные разговоры.

– Хорошо, не буду. Так где моё мороженое?

Чёрт, он уже забыл про него. Пришлось вставать и идти на кухню. Но мороженого в холодильнике, как назло, не оказалось. Вернувшись в комнату, Глеб снова надел футболку, взял сигареты, ключи от машины и вышел на улицу. Он знал, что неподалеку есть круглосуточный магазин, где можно было купить это самое мороженое. Всё-таки пообещал. И после этого она будет ему говорить, что он эгоистичная сволочь? Он несётся к ней в больницу через весь город, беспокоится, собирается решать её проблемы, ставшими теперь его, надевает латексную удавку на свой член, а теперь ещё поздно вечером едет покупать ей мороженое… твою мать!..

* * *

Сегодня ему сообщили из больницы, что его жена вышла на прогулку и не вернулась. Искали её, суетились там. А он был уверен – Лиза снова у Барса. Нутром чувствовал, хотя на это мало что указывало. Его женушка решила с ним поиграть. Снова звонила матери с неопределенного номера. А это уже не похищение, это побег – настоящее предательство. То есть эта бл*дь теперь добровольно ускакала к Барсецкому?! Когда официально она – все ещё его жена! Нет, ну это верх наглости. За такое он вправе наказывать, и вполне официально. Чтобы какая-то шлюха вот так с ним поступала? Чтоб макала его мордой в дерьмо? Мало, что уже весь отдел над ним насмехается. Пусть не в глаза, а как трусливые хорьки за спиной, щерясь по углам. Его перестают уважать уже достойные лица.

– Что же ты, Тихонов, позволяешь кому-то жену свою похищать? – задел его тут один, важная звезда в управлении. – Это плохой показатель, знаешь ли. Уж если ты жену свою не в состоянии защитить или контролировать, то что об остальном говорить?