У палача за пазухой

А потом почти одновременно раздалось несколько выстрелов. Глеб только заметил, как зажмурилась и дернулась Лиза, прежде чем самого толкнули в плечо, так что его пуля явно не достигла цели, попадая куда-то в дом. Зато это удалось сделать девчонке. Она взяла и выстрелила в Тихона, больше с испугу, чем целенаправленно, но от чего тот дёрнулся и слетел со стула на пол. Замечая, как тот с матом переводит оружие на неё, Глеб поспешил и успел как раз вовремя. Схватив Тихона за руку, он вывернул запястье, заставляя выронить ПМ, и прицелился в его рожу. Не хватало какого-то щелчка, чтобы нажать на спусковой крючок. Такая мелочь, которую не только хотел себе позволить, но и был готов это сделать. Почему должна жить эта тварь, когда мертва его Юля? Глеб этого действительно не понимал, глядя в озлобленные и ненавистные ему глаза её убийцы. И ведь это так просто – дёрнуть пальцем. А всё равно медлил, растягивая момент по неоправданным причинам. От напряжения зашумело в голове, так что будто вдалеке услышал крики:

– Глеб, не надо! – вопила девчонка.

– Барс! – кричал и Сизов. – Шустрый ранен, Барс!

Это оказались те голоса и фразы, которые откатила всю ненависть на шаг назад. Это заставило отступить, чтобы заняться чем-то более важным.

* * *

Казалось, я побывала в сцене какого-то боевика. Все эти перестрелки – уму непостижимо. Трудно было поверить, что сама решилась не только взять в руки оружие, но и выстрелить из него. После такой встряски меня опять тошнило – всё та же реакция на стресс. И ещё долго била крупная дрожь. Да, я пару раз держала в руках оружие – когда отец брал с собой в тир, а с Владом у нас вообще прошло там одно из свиданий. Но здесь – здесь была жизнь. И когда пуля попадает в цель, то неизменно льётся чья-то кровь. И хоть для меня это не было сюрпризом, а всё равно оказалось чем-то непредвиденным. Сейчас я понимала, что находилась в состоянии аффекта. Страх, злость, ненависть – мною овладели такие сильные чувства, что была готова на что угодно, не думая о последствиях. Именно поэтому схватила чайник, потом пистолет, потом вообще всё, как в тумане, а в ушах до сих пор звенело от выстрелов. Господи…

Теперь на нашей лужайке и на крыльце были алые лужи крови. И уже как час по нашему участку топтались люди в форме. Они что-то измеряли, фотографировали, собирали, немного допросили нас с мамой. Сейчас мы с ней сидели на крыльце в обнимку, укутанные в тёплый плед, и пили чай. Влада и Шустрого, как называют Никиту, уже увезла скорая. И пусть на мужа мне было наплевать, а за Шустрика переживала. С ним поехал друг Барса, когда он сам остался со мной и теперь мерил шагами территорию моей дачи с сигаретой в зубах в ожидании звонка из больницы.

Удивительно, но мой палач в очередной раз оказался моим же защитником. Пока к нам ехала полиция, он стёр мои отпечатки с пистолета, чтобы оставить вместо них свои. Наверное, меня это впечатлило потому, что от него не ожидала подобного жеста. Что станет тихим, но настойчивым голосом вбивать мне в голову своё развитие событий. Будто Влад, ревнивый муж, когда увидел меня с любовником начал стрелять, и ему, Глебу, пришлось защищаться. И что были готовы подтвердить все, кроме, наверняка, самого Влада.

– И где стрелять научилась? – тихо спросил он, когда подошёл к нам и присел рядом со мной на корточки.

– Это сарказм?

– Нет, я серьёзно.

– Отец, наверное, научил.

Глеб посмотрел на мать, а та будто что-то хотела ему сказать, но так и не решилась.

– Ясно. Оказалось полезным.

– Надеюсь, я его убила?

– Лиза! – возмутилась мать. – Нельзя так говорить, даже о таких людях, как Влад.

Я вздохнула и крепче её обняла. Какая же она у меня хорошая. И как же я её люблю – что поняла сегодня особенно остро, когда показалось, что ей могут причинить вред.

– Вряд ли, – ответил Глеб. – И хорошо. Для него это было бы слишком просто.

Я поняла, о чем он говорил, и даже не собиралась осуждать. Лишь посмотрела ему в глаза и сказала:

– Спасибо тебе.

– За что? – спросил с искренним удивлением.

Я опустила руку и обхватила пальцами его тёплую ладонь. А ведь хотелось гораздо большего – обнять его и уткнуться носом в шею, и чтобы он обнял в ответ. Такое простое человеческое желание.

– Просто… за всё. Только не уходи, ладно?

– Не сейчас, – как всегда честно ответил он, но смотрел при этом так, что у меня под кожей побежали мурашки.

Ещё где-то через час на дачу приехали отец с Тёмой. У папы первая реакция – объятья и поцелуи. Когда же он понял, что мы в норме, начались обрывистые возмущения. Да как такое вообще могло произойти? А куда я раньше смотрела, когда выбирала себе мужа? Да весь газон изгадили!

– И кто этот мужчина, в конце концов?! – строго спросил он, кивая на Глеба.

Пока я думала, кем его представить, Барс опередил:

– Любовник.

Боже! Я чуть не сгорела со стыда. Потому что меньше всего хотелось, чтобы так думал отец. Кто угодно, но только не он.

– Это так мы тебя воспитывали? – недовольно пробурчал он. – Зачем тогда свадьба была нужна? Деньги на неё потратили. И что теперь родне говорить будем?