У Персидской границы

– Хотел бы я знать, откуда у моего коня столько сил? Что руководит им, если он скачет вот так на последнем запале? Что это – любовь ко мне, боязнь смерти или лихачество? – неожиданно подумал Данил, в глубине души жалея своего взмыленного коня.

На скаку Данил нацелил ружьё на разбойников и выстрелил. Пуля пролетела мимо разбойников.

Следом за Данилом скакали пятеро казаков и Азарий, но они не стреляли, так как опасались, что при неудачном выстреле могут попасть в Данила.

Данил на скаку прицелился в спину отставшему разбойнику, но промахнулся.

Впереди вырос глубокий ров. Кони разбойников с трудом преодолели его, отбив от края рва большой пласт земли. Данил вновь прицелился в спину разбойнику. Но, перескакивая через встречный ров, конь задними ногами чуть не сорвался в него. Он тут же захрипел и присел на передние ноги. Рука Данила при выстреле дрогнула, и он попал не в разбойника, а в его коня. Конь сильно заржал, захрипел и свалился на землю. Разбойник истошно закричал. Тогда скачущий впереди него разбойник быстро развернулся и подъехал к нему. За это время Данил подобрался к ним ближе и выстрелил в подсевшего разбойника, ранив его в плечо. От боли разбойник завыл и схватился за рану.

– Убью, сволочи, – сорвалось с губ Данила.

Он выстрелил ещё раз, но пуля пролетела мимо.

Данил оглянулся. Сзади него по-прежнему скакали казаки, но впереди была река, горы и лес, в котором находился аул и мечеть. Попав туда, разбойники сразу же станут неуязвимыми, так как жители аула примут своих сородичей и ополчатся против привольненцев. Мулла бросит клич против неверных, и тогда никакие силы не смогут их остановить – поднимутся все жители аула.

Данил отлично это понимал и потому хотел рассчитаться с разбойниками до того, как они попадут в аул. Знал Данил также и то, что впереди была река с крутыми обрывистыми берегами. Если разбойники плохо знали эти места, то могли сорваться в речку и разбиться о камни – в темноте довольно трудно рассмотреть извивающуюся среди кустов и деревьев реку.

– Быстрей, быстрей, – сквозь зубы процедил Данил.

Он вновь прицелил ружьё в спину разбойника.

«Что предпримут они? Река рядом», – с волнением подумал Данил и выстрелил три раза подряд.

Оба скачущих разбойника пришпорили своих коней и скрылись в зарослях над рекой.

Данил приостановил своего коня в трёх метрах от обрыва. Теперь было очевидно, что разбойники плохо ориентировались в этих местах, иначе они проскакали бы ещё метров двести и перешли реку в удобном месте.

– Прости меня, Господи, – в великом раскаянии произнёс Данил и посмотрел с обрыва в реку.

Но ничего кроме ночной темноты он там не увидел.

Бабушка приготовила снадобье и с трудом напоила им Марию. Ночь Мария проспала спокойно, а утром, распустив свои русые волосы, незаметно прокралась в заднюю избу к своему трёхлетнему сыну Данилу.

Сын, увидев подошедшую к нему мать, радостно произнёс:

– Мама!

– Иди ко мне, Данил, – тихо произнесла Мария, испуганно оглядываясь по сторонам.

Мальчик радостно потянул к ней свои ручки.

– Данил, пойдём кататься?

– Пойдём, – ответил мальчик.

– Мария взяла его на руки и крепко прижала к себе. Ребёнок обнял её ручками за шею. Она хихикнула и стала подкрадываться к открытому окну. Посадив ребёнка на подоконник, она вылезла из избы и взяла на руки сына. Затем она поднесла его к колодцу и спросила:

– Данил, ты хочешь кататься?

– На качелях? – спросил мальчик.

– На качелях, – ответила мать.

– Хочу, – доверчиво ответил сын.

Мать посадила ребёнка в ведро и, раскручивая верёвку, стала опускать его в глубокий колодец.

– Мама! – испугано крикнул ребёнок и заплакал.

Но плача ребёнка она не слышала, а с улыбкой на губах беспрерывно повторяла:

– Катику, катику, Данила.

Ведро стремительно полетело вниз и, ударившись о поверхность воды, скрылось под водой вместе с головой Данила. Вода, вытесняя воздух, потекла в уши, нос и ротик мальчика. Захлебываясь водой, он схватился ручками за край ведра, и, упираясь ножками о дно, приподнялся. Задыхаясь от страха и воды, он не мог ни вздохнуть, ни крикнуть. Несколько секунд он молча стоял в ведре с холодной водой, выплёвывал воду и тёр кулачками закрытые глаза. А когда он их открыл, то из его горла вырвался душераздирающий крик. Он кричал так, будто на него со всех сторон набросились страшные чудовища и терзали его тельце своими длинными острыми клыками. Ведро медленно поплыло вверх. Ноги мальчика подкосились и он сел в ведро. Он забыл все слова. Он не мог вымолвить слово «мама», только лишь однообразный звук «а…а» срывался с его языка и рвался из колодца к небу.

Вытащив ребёнка из колодца и с улыбкой взглянув на него, она снова стала опускать Данила вниз, приговаривая:

– Катику, катику, Данила.

– Миша, чего это твой брат Данил так сильно плачет? – спросил Петриков Самоил, который всю ночь с мужиками просидел возле покойного Анания.

– Дядя Самоил, ни мамы, ни Данила нигде нет.

– Миша, глянь в саду, крик оттуда доноситься, – сказал Самоил.

Михаил забежал за гранатовый куст и увидел мать, которая крутила лебёдку, вытягивая из колодца ведро.