У подножья Эдельвейса

Ответ не вызывал у нее сомнений. Раз человек так спокойно рассуждает о лечении, значит, просто не может не быть доктором.

Однако Джон совершенно неожиданно замотал головой.

– Нет, что ты. Просто увлекаюсь медициной, травами, индейскими рецептами.

Вот это новость! Подобный оборот дела совершенно не устраивал Линду. Как это, дать себя лечить человеку, не имеющему на это никаких прав, больше того, без соответствующего диплома.

– Не хотите ли сказать, что я должна буду пить настои и отвары? – Линда произнесла это шутливым тоном, все еще надеясь, что Джон ответит «нет, конечно», но тот закивал:

– Совершенно верно.

И удалился в кухню варить кашу. Романтическое утреннее настроение улетучилось сразу, комната снова сделалась враждебной. Линда, почувствовав себя жертвой обстоятельств, из состояния умиротворения перешла в состояние полной боевой готовности. Ну нет, никакую дрянь, которой он и сам, наверное, не пробовал, она пить не станет. Дудки!

Джон вернулся, неся в руках дымящуюся чашку.

– А вот и первый отвар. – Он протянул снадобье пациентке. – Повышает иммунитет и сбивает жар, а то я уже замучился менять на твоей голове полотенце. Убьем двух зайцев одним выстрелом. Правда, придется пить через каждые два часа, но ничего, помогает хорошо.

Линда инстинктивно вжалась в стену, к которой кровать стояла вплотную. Отрава! Самая натуральная отрава!

– Я не буду это пить. – Она натянула одеяло до самого носа.

– Бу-бу-бу. Бу-бу, бу-бу, – передразнил Джон. – Пей без разговоров, а то волью горячее, не обрадуешься.

Кулаки Линды воинственно сжались, собрав гармошкой край одеяла. Нет! Что он себе позволяет?

– Послушайте, я уже говорила, что уже взрослая. Следовательно, сама в состоянии определить, какими средствами мне лечиться. Никакие живучки подстенные вареные или сушеные я употреблять не буду. Вот!

Джон глядел на Линду и чувствовал, что зря не начал разговор в манере «я сказал, ты сделал». Умиротворенность и спокойствие исчезли с ее лица, а в глазах, в тех самых небесно-голубых глазах вспыхнули искорки неповиновения. Опять она начала про свой возраст! Ну как человеку объяснить, что его истинная сущность уже раскрыта и не нужно играть чужих ролей?

– Так, хватит! – Джону уже стало неловко стоять перед этой легкомысленной особой, не желающей подчиняться просто так, из жажды противоречия, с чашкой в руках. – Хватит морочить мне голову своими выдумками. Взрослая? Взрослые так не поступают и пьют все, что им дают, если нужно. Я сказал выпить, значит, выпить!

Но Линда только еще глубже залезла под одеяло. Стало ясно, что доказывать подлинность своих двадцати трех лет от роду бесполезно. Тогда оставалось только проявить упрямство.

– Я не поддерживаю нетрадиционные методы лечения, – пискнула она, видя, что чашка в руке Джона начинает дрожать. – Не буду!

– Ах не будешь! Ну и отлично!

С этими словами Джон, опершись коленом о кровать, подался вперед. Свободной рукой он сильным движением освободил подбородок Линды от одеяла, потом надавил на какие-то надчелюстные точки. Стало нестерпимо больно, даже в ушах зазвенело.

– А-а! – невольно вырвалось у Линды.

В следующий момент это чистое «а-а» сменилось на клокочущее «га-г-га», потому что в горло полилась ароматная горячая жидкость.

– Горя… горячо! – завопила Линда.

В этом звуке было уже и смирение с участью, и покорность, не устраивала только температура напитка. Поэтому Джон убрал чашку.

Линда закашлялась, захрипела. Он заботливо подложил руку ей под спину, помог сесть, похлопал.

– Я же говорил, что не надо со мной спорить, ничего хорошего из этого не выйдет. – Джон снова взялся за чашку, которую на время отставил в сторону. – Ну? Закончим без проблем?

Линда негодовала. Хамство! Варварство! Он не имеет права так с ней обращаться. Ни с кем не имеет права так обращаться, будь перед ним ребенок или взрослый.

– Я протестую! Это преступление! Так не ведут себя с людьми! Я вам не подопытный кролик, ставьте свои эксперименты на себе!

– Во-первых, с маленькими капризулями, которые вредят себе собственным упрямством, обращаются именно так и никак иначе, если желают им добра. – Джон зловеще приподнял чашку, намекая на то, что ее содержимое, даже при повторной попытке сопротивления, все равно окажется во внутренностях Линды. – Во-вторых, это не опыты, а давно проверенные средства. Индейцы так две тысячи лет лечились.

Джону не хотелось ругаться, но он понимал, что еще немного, и вернется к приказному тону.

– Послушайте, – Линда решила апеллировать к его разуму, – я никогда не лечилась ничем, кроме таблеток. Может быть, для вас травы – это дело привычное и они вам помогают, а меня в могилу сведут, точно.

Джон только махнул рукой.

– Во-первых, не имеет значения, лечилась ты травами раньше или нет. Полезное вещество что в таблетках, что в отваре почти одинаковое или идентично по своему действию. Разница в том, что таблетка – химия, чужеродный элемент для организма. А травы, наоборот, естественного происхождения. Во-вторых, можешь называть меня на «ты», я бы даже этого хотел. Так легче общаться.