У подножья Эдельвейса

Шлепать это хохочущее создание, которому наказание доставляло чуть ли не удовольствие, было просто невозможно. Однако Джон, видя подобную реакцию, и сам стал успокаиваться. Действительно, и чего он так разошелся?

А веселый радостный смех звенел в ушах золотистыми счастливыми переливами, проникая в самое сердце, наполняя душу каким-то светлым чувством. Гнев, досада словно растворялись в нем, подобно куску сахара в горячем чае. Нет, правда, стоило ли устраивать трагедию из детской выходки? И Джон, опустившись на кровать рядом с Линдой, улыбнулся.

Она, тут же повернувшись, ухватила его за руку и с трудом выговорила:

– Ой… ха-ха-ха… дай сюда свою… ха-ха-ха… карающую… ха-ха… длань.

Джон заботливо накрыл трясущееся тельце, почти утопающее в складках пижамы.

– Ну что, уже ни рука, ни нога не болит? – Он тоже засмеялся, добродушно, ласково, без тени иронии.

Линда в очередной раз зашлась от хохота. Бывает такое настроение, когда все кажется жутко смешным. А потом, через пару дней, вспоминаешь и думаешь: чего, собственно, было так веселиться? В аналогичном состоянии, по всей видимости, сейчас и находилась Линда.

Джон протянул руку и попробовал лоб – горячий, очень горячий. И ему стало не до смеха.

– Так, успокаивайся.

Но не тут-то было. Тогда Джон сел ближе к изголовью и, положив голову Линды себе на колени, стал успокаивающими, плавными движениями перебирать шелковистые кудри. Они, словно настоящее золото, горели под пальцами, улавливая малейшие отсветы огня. И Джон невольно залюбовался ими.

Постепенно смех Линды стал стихать, унялась дрожь в теле. Старый, проверенный способ: стоит дотронуться до головы, особенно до затылка, и нервная система начинает приходить в норму. Джон поступал так со своей сестрой и всегда добивался желаемого результата. Наконец Линда совсем затихла.

– А теперь лекарства – и спать.

Джон поднялся, прошел в кухню и принес три приготовленные кружки с разными снадобьями. На этот раз он решил не уходить.

Линда тоскливо посмотрела на целый арсенал отравы. Но ей было так хорошо, так спокойно, что совершенно не хотелось протестовать. Хватит на сегодня эмоций.

– Ну ладно, я выпью. Завтра похоронишь меня где-нибудь во дворе, а Лютый будет выть и не даст тебе спать всю ночь.

– Договорились?

Джон протянул первую кружку. На счастье Линды, она была из темной глины, поэтому цвет жидкости не определялся на глаз. Пахло чем-то напоминающим растертый мускатный орех.

– Ну? – поторопил Джон.

И Линда, зажмурившись и зажав нос свободной рукой, залпом заглотила содержимое кружки. Было горько, противно, но, увы, ничего не поделаешь. Дальше дело пошло не так туго, и уже через минуту все кончилось.

– Уф! – перевела дух Линда. – Только ради всего святого, не заставляй меня еще и есть. Иначе, боюсь… – Она многозначительно развела руками.

– Ладно, – согласился Джон. – Тогда спать.

– Как спать? – удивилась Линда, бросив украдкой взгляд на часы, что стояли на полке. – Еще только восемь, просто стемнело.

– А я говорю – спать. Ты болеешь, нужно отдыхать. Все. Отворачивайся к стенке и приятных сновидений. Жар сейчас спадет.

– Но…

– Ваш протест отклонен. – Джон с деловитым видом взял какую-то книгу и, опустившись в кресло, углубился в чтение.

– Нет, давай разговаривать. – Линда хоть и устала порядком за этот суматошный день, но спать не хотела.

Джон даже головы не поднял.

– Ну пожалуйста.

Опять тишина.

– Мне скучно.

Никакой реакции.

– Ау! Не хочу спать!

Джон сидел словно каменный. Ладно, надо наконец оставить человека в покое. И Линда, послушно отвернувшись к стене, закрыла глаза.

Какой странный день. Почему-то вспомнились смутные утренние грезы. И это сумасшедшее падение в горах, лавина. Сон с холодным серебряным солнцем, ледяной водой… Линду не покидало ощущение, что произошло нечто важное. Сегодня, сейчас, здесь. Она прокручивала в голове одно за другим незначительные события и никак не могла понять, что именно. Тогда она попыталась переключиться на свою жизнь в Анкоридже, но мысли все равно неизменно возвращались к этой заснеженной лачуге, затерянной в горах.

Было тепло и уютно. И Линда поймала себя на том, что уже давно не засыпала так спокойно. Действительно, может быть, впервые в жизни ее ничто не тревожило, ничего не хотелось. Одно сплошное умиротворение. Но почему?

Слышно было, как трещат дрова в камине, как поскрипывает кресло-качалка. Там, за спиной, сидит Джон, сосредоточенно глядя в книгу. Джон… Неожиданно внутри будто что-то дрогнуло. Какой он хороший, чуткий, ласковый. Наверное, стал бы хорошим отцом, будь у него дети. Линда украдкой посмотрела через плечо. Темные, неровно стриженные волосы, массивная фигура и руки, держащие увесистый том. Сильные и в то же время заботливые руки мужчины. Интересно, что он делает в горах, ведь совсем не похож на отшельника. Разве только внешне.