У подножия Монмартра

Мансебо смотрит на свою грузную, большую жену, потом переводит взгляд на сына. Трудно поверить, что этот маленький, хрупкий мальчик – сын такой женщины.

– Папа хотел узнать результаты экзамена по английскому языку для обучения за границей.

Фатима пристально смотрит на Мансебо, и он не отводит взгляда. Эта молчаливая дуэль длится несколько секунд. Но в чем причина этого соперничества? Фатима выходит, закрывает дверь, и они слышат, как она, шаркая, идет в спальню. Даже при всем ее неуемном любопытстве Фатима, видимо, слишком устала, чтобы разузнавать, о чем разговаривают ее муж и сын.

– Спасибо.

– Спасибо за что? – уныло спрашивает Амир.

– За экзамен по английскому.

Амир пожимает плечами.

– Ну и кстати, как ты его сдал?

Амир снова пожимает плечами.

– Результаты будут известны завтра.

Мансебо понимает, что Амир устал и хочет спать. Последнее, чего он сейчас хочет, – это выслушивать вопросы отца о малоизвестном писателе и его рассказы о курении Фатимы. Но у Мансебо нет выбора. Надо начать неприятный разговор.

– Знаешь, я хочу попросить тебя об одной услуге. Мне нужны сведения из компьютера Тарика.

Амир широко распахивает глаза.

– Я уверен, хотя и совсем не рад этому, что ты – единственный, кто может мне в этом помочь.

– Зачем тебе это нужно?

Мансебо думает, ответить ли на вопрос прямо или просто продолжить рассказ.

– Я думаю, точнее сказать, я знаю, что Тарик замешан в каких-то темных делах. Собственно говоря, это не мои проблемы, но все же он мой кузен, мы рядом работаем, мы живем почти вместе, и я боюсь, что у него могут возникнуть проблемы… с полицией, законом, и таким образом все это может сказаться и на нас. Я просто хочу быть готовым к тому, что может произойти, и при необходимости помочь ему.

– И ты думаешь, что сможешь найти ответ в его компьютере? О чем мы говорим? О том, что он уклоняется от налогов? Я ничего такого не вижу.

Теперь плечами пожимает Мансебо.

– Не знаю. Возможно, что я ошибаюсь.

Амир смотрит на отца.

– Вспомни о том, что мама курит, – говорит Мансебо.

•

Фатима крепко спит, когда Мансебо выходит из комнаты Амира. До этого Мансебо казалось, что она стояла за дверью и подслушивала. Но он видит ее, лежащую в кровати, как морж на мели, и понимает, что спит она уже давно. В спальню она ушла, наверное, сразу после того, как отдала Амиру чистые выглаженные рубашки. В том, что она спит, у Мансебо нет никаких сомнений. Притворяющийся спящим человек не может лежать в такой комичной позе.

Мансебо кладет голову на подушку и чешет заросший подбородок. Через несколько часов начнется операция, которая продлится самое меньшее целые сутки.

* * *

Всем телом, каждой его клеточкой, я чувствовала, что наступил последний день. Странно, как может настроение менять восприятие дня, превращать его в нечто, не похожее ни на что привычное. Никогда вода утреннего душа не казалась мне такой освежающей. Никогда еще цвета кремов не казались такими яркими, никогда не пахли так приятно, никогда я не варила кофе с такой тщательностью. С не меньшей тщательностью подобрала я и одежду. Я оделась так же, как в первый день. Я была готова точно вовремя. Я хорошо подготовилась к тому, к чему в принципе было невозможно подготовиться.

«Когда я приду за тобой в детский сад, все будет позади, – подумала я и погладила сына по мягкой нежной щеке. – Когда я сегодня вставлю ключ в замочную скважину, может быть, я наконец узнаю, кто такой месье Белливье, и, может быть, пойму, чем и ради чего занималась последние три недели. Может быть, я удивлюсь, устану, обрадуюсь, опечалюсь, разочаруюсь, испугаюсь… Что-то я в любом случае почувствую». Сколько дней, недель, месяцев я не чувствовала вообще ничего, когда отпирала входную дверь.

Соседская собака пролаяла мне вслед свое «до свидания», когда я нажала кнопку лифта.

Поезд метро, громыхая, подъехал к станции. Я села на свободное место и посмотрела на свое отражение в окне. Выглядела я утомленной. Конечная станция. Сотни людей одновременно выходят из вагонов. Многие бегут, видимо опаздывая на встречи, многие нервничают из-за важных или не очень важных дел. Я совершенно спокойна и, проходя мимо цветочного магазина, приветливо здороваюсь с продавцом, потом, сделав несколько шагов, останавливаюсь и поворачиваю назад. Мне хочется задать продавцу несколько вопросов.

– Сегодня вы составили последний букет, да?

Он задумчиво смотрит на меня, словно решает, стоит ему разглашать эту тайну или нет.

– Да, это так, – произносит он наконец.

Я улыбнулась. Как прекрасно это знать. Значит, это и в самом деле конец. Я пошла к «Ареве».

– Мадам!

Я обернулась.

– На вашем месте я был бы… осторожен.

– Осторожен?

– Хотя слово «незаметный» подошло бы лучше.

– Незаметный?

Продавец выглядит немного сконфуженным.

– Я хочу сказать, что, если у человека есть преданный поклонник, то, возможно, найдутся те, кто этого не оценят.