У подножия Монмартра

Контракт был подписан неразборчивой подписью. Я заранее не подумала о том, что в таких контрактах подпись часто требуется расшифровать. Мужчина взял в руки контракт, а я принялась громко восхищаться открывающимся из окна видом, чтобы отвлечь его от размышлений о подписи. Тянуло же меня на приключения!

– Ну вот, с официальной частью покончено. На случай, если мы с вами больше не увидимся, я хочу пожелать вам удачи. Впрочем, пока все и так идет хорошо.

Я согласно кивнула.

– Сейчас можете быть свободны. К работе приступите завтра утром.

– Но у меня есть несколько вопросов. Что, если что-нибудь случится, например сломается компьютер. Будет ли у меня возможность с кем-нибудь связаться? Я могу с кем-либо контактировать?

В первый раз ему пришлось выйти за рамки заготовленного сценария, и он сменил тон. Это была уже совершенно другая пьеса.

– Здесь не может ничего случиться. Все будет работать нормально. Если же вдруг, паче чаяния, что-нибудь все же произойдет, то очень важно, чтобы вы не контактировали ни с кем… посторонним. Если что-то перестанет работать, то, я уверен, сюда быстро придет месье Белливье, выяснит причину и будет контактировать лично с вами.

Мы направились к лифту. Что мне говорить, если какой-нибудь сотрудник «Аревы» спросит меня, что я здесь делаю? Я не стала об этом спрашивать, и так знала, что именно ответит на это мой спутник. «Сюда никто и никогда не придет». Наверное, это правда. Дверь лифта открылась, и мы вошли в кабину.

– Вы не знаете, кто занимал этот верхний этаж раньше? Эти помещения выглядят как исполинская жилая квартира.

Я помотала головой, чтобы отогнать шальную мысль о том, что это личные апартаменты месье Белливье.

– До «Аревы» здесь располагалась компания «Фраматом», она владела зданием, а до «Фраматома» – штаб-квартира «Фиата», автомобильного гиганта. Шеф концерна, Джованни Аньели, устроил здесь свои личные апартаменты.

Этот анекдотический рассказ как нельзя лучше заполнил время спуска и пришелся весьма кстати.

– Будет очень хорошо, если вы не станете контактировать ни с кем из тех, кто в этом здании работает. Как бы удачнее выразиться? Вы должны быть как можно скромнее и незаметнее. Но вы наверняка и сами это понимаете.

Да, я хорошо это понимала.

* * *

Мансебо просыпается от резких толчков. Фатима изо всех сил трясет его за плечи. За двадцать лет Мансебо проспал всего дважды. Этот раз стал третьим. Он смотрит на будильник. 6:59. Мансебо сквозь зубы цедит ругательство, потом еще одно.

Фатима вскакивает с кровати, надевает туфли и принимается по всей комнате искать брюки своего мужа.

– Где ты вчера раздевался, муженек?

В конце концов Мансебо обнаруживает брюки на диване, а затем переворачивает комнату вверх дном, пытаясь отыскать ключи от машины. Никогда прежде ключам не удавалось столь чудесным образом исчезнуть, но ведь и сам Мансебо сегодня первый день играет роль частного детектива.

– Успокойся, милый муженек, в конце концов, у тебя не ресторан суши.

Несколько дней назад Мансебо поведал жене, что в Рунжи скоро откроется пункт снабжения ресторанов суши. Скоро там будет благородная рыба, и особенным спросом, наверное, будет пользоваться жирный тунец.

Спустившись вниз и усевшись в свой белый пикап, Мансебо вставляет в гнездо ключ зажигания, но вдруг задумывается. Если он сейчас поедет в Рунжи, то вернется и откроет магазин не раньше десяти, а то и позже. Все зависит от пробок. Не может же он начать первый рабочий день на новой работе с опоздания. Он смотрит в зеркало заднего вида, оценивает, как выглядит, и проводит ладонью по жесткой щетине, а потом начинает внутренний монолог. Возможности у него, собственно говоря, две. Либо он едет в Рунжи и получает свежий товар, но тогда откроет лавку по меньшей мере на час позже обычного. Но как это будет выглядеть, если мадам Кэт станет известно, насколько вольно он относится к своим новым обязанностям? Она точно знает, когда открывается его магазин. Если он махнет рукой на поездку в Рунжи, то впервые за всю историю останется среди недели без свежих овощей и фруктов, но зато вовремя начнет свой первый рабочий день. Однако то, что в конце концов заставляет его вылезти из машины, – это зеленые глаза мадам Кэт и предвкушение, как он будет рассказывать о новом приключении семье, когда оно закончится.

Мансебо, как обычно, отпирает дверь. Как обычно, поднимает решетку. Как обычно, выносит он на улицу овощи и фрукты и, как всегда, здоровается с мадам Брюнетт, которая проходит мимо со своим белым, небрежно подстриженным пуделем. На самом деле, конечно, Мансебо все делает отнюдь не так, как обычно. Все перечисленное он делает без обычной энергии, интереса, напряжения, старания, мысли и чувства, ибо все стало иным и необычным. Весь мир Мансебо теперь съежился до размеров стоящего напротив дома.