У подножия Монмартра

Мансебо готов сделать нечто незапланированное. Он собирается открыть стороннему человеку маленький кусочек того дела, которым сейчас занимается. Мансебо никогда не думал, что этим человеком станет Амир, но остановиться он уже не может. Дело должно сдвинуться с мертвой точки, ибо пока он топчется на месте, а жажда успеха жарко дышит ему в затылок.

– Садись рядом со мной, – говорит Мансебо и жестом указывает на кровать, тут же пожалев об этом движении. Ему кажется, что так отдают команды собакам.

Амир осторожно присаживается на край кровати рядом с отцом, и Мансебо вдруг замечает, какая тонкая у сына рука.

– Ты не знаешь одного писателя, который живет в нашем квартале?

Амир сжимает губы и задумывается, как будто это очень важный вопрос. Потом качает головой, и Мансебо понимает, что задал совершенно глупый вопрос. Вероятно, муж мадам Кэт всего лишь писатель-любитель. Или, может быть, он вообще автор. Наверное, мадам Кэт немного преувеличила. Возможно, этот человек просто сидит за столом и пишет – диссертацию, например, или ведет дневник. Да мало ли что может писать человек.

– Ты имеешь в виду Теда Бейкера?

Мансебо вздрагивает. Кровь быстрее побежала по его жилам, и он пытается успокоиться и взять себя в руки.

– Где он живет?

Амир показывает рукой на дом на противоположной стороне бульвара. Бинго! То, что теперь Мансебо знает имя и фамилию человека, с которого не спускает глаз, сильно подстегивает и придает сил. Собственно, не имеет значения, какое имя назвал Амир. Конечно, Мансебо и сам знал, что у писателя, как у всякого человека, есть имя и фамилия, но теперь, когда он узнал реальное имя, писатель стал для него настоящим живым человеком. Однако Мансебо ничем не выказывает своего волнения, чтобы не раскрыть сыну лишние подробности.

– У тебя есть какие-нибудь его книги?

Амир качает головой.

– А ты читал его книги?

Амир снова качает головой.

– Нет, он пишет не в моем стиле.

– Стиле?

– Да, он пишет по большей части криминальные романы.

– Криминальные романы?

– Да, о частных детективах, убийствах и всем подобном.

У Мансебо замирает сердце. Он ждет, когда оно снова начнет биться, а потом продолжает:

– О частных детективах?…

– Он англичанин. Почему он тебя интересует?

– Он заходил в наш магазин. Мы разговорились, и мне стало интересно, кто он.

Амир внимательно смотрит на отца большими карими глазами, поглаживая пальцами покрывало.

– Что ты собираешься сейчас делать?

Какой глупый вопрос, думает Мансебо.

– Собираюсь лечь спать, – отвечает Амир.

Мансебо встает. Он потеет, но его бьет холодный озноб.

– Ну, тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – говорит Амир и выжидающе смотрит на Мансебо. – Я завтра собираюсь в библиотеку и могу взять какую-нибудь его книгу. Ну, если ты, конечно, хочешь.

– В библиотеку? И там есть его книги?

– Конечно есть.

Амир беззлобно смеется.

– Папа, тебе надо бывать на людях, а не все время сидеть в лавке.

– Да, я хочу.

– Чего? Бывать на людях?

– Нет, точнее, да, но я хочу, чтобы ты взял мне какую-нибудь книгу Теда. Если хочешь, я дам тебе деньги.

– Это бесплатно, у меня есть читательский билет.

– Так, так… Ну, доброй ночи, сынок.

– Приятных снов, папа.

Мансебо уходит, зная, что спать он сегодня будет плохо.

Мансебо сильно напуган. Он боится, что его организм начинает с каждым днем все быстрее и быстрее сдавать, он понимает, что должен прекратить жевать умственную жвачку, которая не дает ему ни сна, ни покоя. Да, он может серьезно заболеть. Мансебо читал об исследованиях, которые подтверждают это. Лишение сна – это пытка, которую нацисты применяли в своих концентрационных лагерях. «Конечно, это не идет ни в какое сравнение с моей ситуацией, но тем не менее я тоже вхожу в группу риска».

Примечательно, что он не думает, будто его мучения вызваны усталостью от дневной работы. Это, наверное, нехороший знак. Скорее наоборот, организм перестал чувствовать усталость, так как уже начал распадаться.

Мансебо проводит ночь, лежа в кровати и слушая доносящиеся со всех сторон звуки. Гудят уборочные автомобили, воют полицейские сирены, кто-то спустил воду в туалете на втором этаже, тихо жужжит холодильник. После всех бессонных ночей Мансебо убедился, что Фатима – в смысле сна – настоящее чудовище. Не успевает пройти и одна минута после того, как они пожелают друг другу доброй ночи, как Фатима тут же засыпает. Приблизительно через полтора часа она переворачивается на другой бок и откашливается.

В первые бессонные ночи Мансебо думал, что в такие моменты она вот-вот проснется. Но теперь-то он знает, что это всего лишь откашливание и ничего больше. Иногда у нее случаются задержки дыхания. Один раз Мансебо даже подумал, что жена умерла, так долго она не дышала. Он испугался, кроме того, и за себя, понимая, что и с ним во сне может происходить то же самое.