У полюсов Земли

Нас давно занимал вопрос — где питаются зимой императорские пингвины, ведь они никогда не производили впечатления голодающих. Теперь мы убедились, что они ходят за 20–25 километров к кромке припая за морскими рачками-черноглазками, из которых на девять десятых состоит пища всех антарктических птиц, не считая поморника, кормящегося птенцами пингвинов адели. Группами, по двое, по одному неторопливо ковыляли императорские пингвины от колонии в айсбергах на северо-восток, где ближе всего подходит кромка припая, а в обратном направлении, переполненные пищей, ползли по снегу на животе, отталкиваясь ногами и ластами, ловко лавируя между жесткими застругами и торосами.

Обошли с Матвейчуком вокруг острова Хасуэл. У приливной трещины, отходящей от острова на северо-запад, увидели греющегося на солнце морского леопарда. С трудом разбудили его, толкая палкой в бок. Он лениво поднял голову, посмотрел на нас мутным взглядом, зевнул и опять заснул, уронив голову на лед. Мы снова стали его тормошить, тогда леопард взревел и сделал несколько прыжков к обидчикам, разинув усатую пасть с редкими желтыми зубами. Но его ярости хватило лишь на несколько мгновений — он снова уронил голову и закрыл глаза. С большим трудом мы погнали зверя. Со стоном, делая волнообразные движения всем телом, опираясь на ласты, допрыгал он до лунки и головой вниз нырнул под лед.

Мы пошли дальше. «Уфф!» — раздался тяжелый вздох сзади. Это наш знакомый высунул голову и смотрел на нас скорбным, почти человечьим взглядом…

На фоне штормовых и даже ураганных ветров, проносящихся над Мирным, особенно сильный ураган разразился в ночь с 14 на 15 августа. Днем накануне, как обычно, сильно мело, но можно было ходить по поселку. Во второй половине дня ветер стал шквалистым — то затихнет на несколько минут, то задует, сбивая с ног. Почти на уровне земли несутся клубы облаков, из которых идет мокрый снег. Солнце село. Мы заметили, что огни стали какого-то загадочного зеленого цвета, а не желтоватого, как обычно. Незанесенные прямоугольники окон в домах на скалах тоже светились зеленым светом. Вероятно, такое странное освещение было результатом сочетания цветов вечерней зари и низких клубящихся облаков, каждое мгновение меняющих свою плотность. Временами в зените были видны зеленые мерцающие звезды. Ветер на несколько минут изменил направление с обычного юго-восточного на необычное северо-восточное. Придя домой, мы обратили внимание на странное поведение суточного барографа: его стрелка на глазах пошла резко вниз, затем вверх и снова вниз.

В 18 часов задул огромной силы ветер, это чувствовалось по тому, как задрожал наш полузанесенный снегом дом. Стены его бомбардировались снежными комьями и какими-то твердыми предметами. На крыше порывом ветра снесло флюгарку.

Москаленко позвонил по телефону и сообщил:

— Дом дрожит, такое впечатление, будто едем на курьерском поезде, вода из стаканов выплескивается. Сейчас был сильный грохот и удар — словно в наш дом въехал угол другого.

— Держитесь! — ответил я. — Не выпускайте никого на улицу. С такой огромной силой летят доски, куски фанеры — может убить.

С метеостанции сообщили, что отдельные порывы ветра более 45 метров в секунду. Приближалось время ужина, и была опасность, что нетерпеливые попытаются пробраться в кают-компанию. Еще и еще раз всем было объявлено: «Не выходить из помещений!»

Но нашлись и такие, кто нарушил это запрещение. Звонят из пятого дома и жалуются:

— Карташов получил ушиб, звонили врачам, а они отказываются идти.

— Как это произошло? — спрашиваю я.

— Мы хотели проскочить в столовую — наш дом рядом. Первым из люка вылезал Карташов, его подхватило порывом ветра и бросило о телефонный столб (кстати, Карташов весит более 100 килограммов).

Нашлись и еще «герои». Тракторист Сухарев тоже попытался пойти в столовую, но только он открыл наружную дверь, как получил удар по «горбу» и его силой отбросило обратно в тамбур. Вместе с ним влетела тушка гуся, стукнувшая Сухарева по спине. От ушиба его спасла толстая ватная куртка.

Последовало еще одно объявление по радио:

«Начальникам отрядов и групп немедленно проверить наличие людей в своих помещениях и доложить по 25-му телефону руководству экспедиции!»

А ураган гремел, сметая все, что не было закреплено. Через каждые 15 минут по радио объявлялась сила ветра: порывы до 40, затем до 45, к полуночи свыше 50 метров в секунду. В эту ночь невозможно было спать от рева и грохота.

В 6 часов утра с приемной сообщили, что перестала работать передающая радиостанция — где-то порвало силовой кабель. Ветер еще 40–45 метров в секунду. Было темно. Связавшись веревками, группа радистов под руководством Д. П. Аралова отправилась вдоль кабельной линии искать повреждение.

Через час Аралов сообщил по телефону:

— Между ионосферной и передающей сорвало эстакаду и порвало кабель. Через эстакаду протащило ветром какой-то тяжелый предмет, полагаю, что самолет с аэродрома. Я звоню из дома ионосферистов, сейчас приступаем к соединению кабеля.