У последней черты

— Молодец Медунов, не соврал.

— Ты мне зубы товарищем Медуновым не заговаривай, он тут ни при чём. Совещание готовить надо, а ты по девкам шаришься.

— Ир, хорош. Я не по девкам. У меня Пашку подстрелили. Он в реанимации в тяжёлом состоянии. В коме.

Она осекается и долго смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Как ты умудряешься, — наконец оживает она. — Постоянно куда-то вляпываешься. Егор, у нас же дело ответственное, надо уже посерьёзнее. Кто подстрелил? Ты с ним был? Это в тебя стреляли?

— Бандосы, Ир. Ты знаешь, что я тайный борец с бандосами? Судья Дредд и Бэтмен.

Она только рукой на меня машет.

— Слезь со стола, — кивает она. — И иди работай. Или иди спать. Я не знаю, что мне с тобой делать.

— Понять и простить, — картавлю я.

Она смотрит на меня, как на дурачка.

— Ириш! — я соскакиваю с приставного столика, перегибаюсь через её стол и чмокаю в щёку.

— Иди давай, — легко отталкивает она меня. — Правда, иди. Тебе ещё надо лететь увольняться, между прочим. Когда ты это делать собираешься?

Лететь, лететь, лететь… Итак, вся жизнь сплошной полёт. Чем дальше, тем выше и быстрее.

— Скоро, милая. Скоро.

Я иду к себе в кабинет. Правда, назвать его «моим» можно весьма условно, в том смысле, что там у меня есть рабочее место. Но, кроме меня, там трудятся ещё трое молодых амбициозных и уверенно двигающихся наверх комсомольцев. Яна Авдеева по кличке Авгиева, из-за некоторого сходства с лошадью.

Впрочем, это злые языки говорят, по мне так вполне симпатичная девчонка. У неё, конечно, довольно дурацкая чёлка и длинная грива, подчёркивающая это мнимое сходство, зато она может похвастать тёмными томными глазами, многообещающим взглядом, крупным чувственным ртом и сильным стройным телом.

Второй член команды Стёпа Красавин, занудный тощий очкарик с кудряшками и огромным запасом прочности и усидчивости. И, наконец, Толик Георгиев, обаятельный, дружелюбный и целеустремлённый молодой человек, знающий, помимо того, как нужно работать, ещё и как нужно отдыхать.

Он подтянут, одет всегда с иголочки, костюмы импортные, сидят отлично. Короткая стрижка, открытая улыбка и серые смеющиеся глаза.

— О, Егор, — улыбается он. — Привет. Смотрите, кто говорил, что он не придёт? Давайте по полтиннику.

— Я не спорила, — мотает головой Яна. — Я просто выражала сомнение.

Красавин вообще не реагирует, выписывая что-то на лист бумаги. Толик встаёт и подходит ко мне, мы жмём друг другу руки.

— Привет, Анатоль, привет бойцы! — говорю я и прохожу к своему столу.

На нём стоит телефон, моё главное орудие производства, а на стене, над моим стулом красуется плакат с Павкой Корчагиным и цитатой про жизнь и про то, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые и не жёг позор за подленькое и мелочное. Ещё у нас есть книжный шкаф и экономическая карта СССР.

Я сажусь и осматриваю своих соратников:

— Кто хочет поехать в Краснодар?

Они молчат.

— А в Улан-Удэ?

— Я хочу в Краснодар, — говорит Толик.

— Я тоже лучше в Краснодар, — подключается Яна. — А в Улан-Удэ товарищ Красавин хочет.

— Степан, — окликаю его я. — Собирайся в Улан-Удэ. Готовься в командировку. Созвонись с ДОСААФ, узнай, кто едет от них и начинайте связываться с местными органами.

Он молча кивает и возвращается к своим записям.

— Толик, то же самое, готовь поездку в Хабаровск, а мы с Яной поедем в Краснодар. Вернее, не так. Поедем мы туда все вместе, чтобы вы набрались опыта а потом отправились по своим направлениям. Но Яночка берёт подготовку на себя, поскольку я забираю её себе, то есть приватизирую.

— Это как? — спрашивает она и, выпятив нижнюю губу, дует на свою чёлку.

— Это значит, перевожу в частную собственность, — поясняю я.

— При социализме частной собственности нет, — мотает она головой. — Только личная.

— Значит, пока в личную. Давай, Яна. Связывайся с обкомом и горкомами. Кубань для нас очень важный регион, так что мы сразу должны будем охватить Краснодар, Сочи и Геленджик. В обязательном порядке. Поедем вместе с Новицкой и Скачковым. Не подведи меня. Ребята, Яночке надо помочь. Она у нас единственная девушка, нежное и хрупкое создание, так что давайте.

Толик улыбается.

— Слушай, Егор, — говорит он, — а когда мы в ЦПКиО идём? Ты собираешься с культурной жизнью столицы знакомиться или как старпёр будешь всё по «Метрополям» разъезжать?

— Толик, собираюсь, — киваю я. — Может быть, даже сегодня. Мне нужно подружиться с одной девушкой. Яна, не ревнуй, она тебе в подмётки не годится.

Я снимаю трубку и набираю номер Скачкова.

— Виталий Тимурович, ну как вы?

— Нормально, Егор, а ты как? Как там больные? Новостей нет?

— Рекс более-менее, а Пашка в коме. Пока ничего хорошего.

— Ну да, — говорит он, — это я знаю, узнавал, звонил утром. Думал, может что изменилось… У нас, кстати, приехал отряд из девяти человек. Мы их сейчас на тренировочной базе разместили. У них будет «буханка» своя, я договорился. Месяц там будут заниматься и по двое дежурить на нашей базе. Через пару дней шабашники закончат и будем перевозить… тренажёры.

— Понятно.