У последней черты

— У тебя кровь на рубашке, — кивает Толик.

— Ничего, небольшое пятнышко. Ты как? Тебе по башке прилетело?

— Ну, не только…

— Ладно, пошли, — говорю я, поднося руки к шумному фену. — Была мысль писателем стать, но раз это так опасно, не буду даже и пробовать.

— Смешно, — хмуро кивает мой собрат-потерпевший.

Мы выходим из туалета и идём к залу.

— Что ты купил на выигрыш? — спрашиваю я, поглядывая по сторонам.

Не ел, не спал, внимание не то. Жрать охота. Сейчас, пока на адреналине, вроде бодрячком, но стоит только что-нибудь закинуть в топку, сразу пойдёт расслабон.

— Это не выигрыш, вообще-то, — говорит Толик.

— Ладно, если секрет, можешь не отвечать.

Мы заходим в зал. Я останавливаюсь и осматриваюсь. Высоченный деревянный потолок с огромной люстрой, стены обложенные резными дубовыми панелями, массивная деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Настоящий замок. А вообще, каждому писателю — по замку!

Публика здесь интеллигентная, что автоматически означает немалое количество чудаков, фриков, как сказала бы моя дочь. Но в целом атмосфера чудесная, пленительная для всех неписателей, большинству из которых никогда не удастся сюда попасть.

Так, вот Злобин с Евой. Чурбанова нет. Твою дивизию. Может, конечно, он в кабинете…

— Я тебе советую взять судака «Орли», — говорит мой спутник. — Это рыба в кляре с соусом тартар, подаётся на серебре, между прочим.

— Хорошо. Так давай, пошли сюда.

— Молодые люди… — вопросительно смотрит на нас метрдотель.

— Да-да, нас ждут друзья, вон за тем столиком.

Мы проходим.

— О, Егор, — улыбается Злобин. — А мы уж думали, ты не придёшь.

— Я не я буду, если не приду, — улыбаюсь я. — Ева, привет. Как дела?

Она быстро поднимает и опускает брови, показывая, что мол по-разному и улыбается:

— Привет.

— Смотрите, друзья, кого я привёл. Это Анатоль Георгиев, выдающийся поэт, между прочим, лауреат премии Ленинского комсомола.

— Просто Толик, — улыбается он, — Егор немного преувеличивает мой вклад в литературу.

— Не скромничай. Тебе ещё придётся читать нам свои стихи. Он написал эротическую поэму про комсомол.

— И за это премию? — удивляется Де Ниро.

— Ну, а как же, Леонид Юрьевич? Это ж самое оно. Это Ева, а это Леонид Юрьевич. Знакомьтесь. Друзья, мне страшно неловко, но я должен на несколько минут вас оставить.

— Только не ходи в туалет, — говорит Толик. — И она не эротическая, моя поэма. Егор шутит. Он недавно получил встряску, и у него обострилось чувство юмора.

Я смотрю ему в глаза. Смеётся. Молодец, парень.

— Ева, что у вас такое красивое в тарелке, пожарская котлета? — спрашиваю я.

— Она самая, с соусом из белых грибов и сморчков.

— О! Волшебно. Друзья, закажите мне такую же. Или даже две… Да, две. И я скоро вернусь, простите.

Отойдя от этого столика, я иду к лестнице и поднимаюсь наверх, оглядывая зал с высоты второго этажа.

— Вам подсказать что-то? — снова встречает меня мэтр.

— Да, будьте любезны. Я ищу Чурбанова Юрия Михайловича с супругой.

— Ах, да-да, — кивает он. — Я предупреждён. Проходите за мной, прошу вас, они в галерее.

Он открывает дверь и я захожу в небольшой салон, с длинным дубовым столом посередине.

Там сидят трое. Чурбанов в штатском, его жена Галя и… дед Назар. На Назаре шикарный костюм.

— Какой сюрприз! — восклицает Галя.

Вот уж действительно. Впрочем, для меня это уже не сюрприз.

— Егор! Сто лет тебя не видела! Садись с нами, мы уже, правда, заканчиваем…

— Галина, моё сердце поёт, — улыбаюсь я. — Ты выглядишь сногсшибательно. Спасибо за приглашение, но я здесь с компанией и не могу их бросить.

— Ах, вот ты какой, изменщик, — улыбается она. — Знакомься, это приятель Юрия Михайловича, Сергей Олегович.

— Здравствуйте, Сергей Олегович, — киваю я. — Вы писатель?

— Читатель, — Отвечает дед Назар со смехом, но в глазах его бушуют бури.

Кажется, он хочет сказать, мол, кирдык тебе, недопёсок. Ну что же, это мы ещё посмотрим, кому кирдык. Если по пять человек в день прибирать, скоро от тебя рожки да ножки останутся, Лимончик. Война началась и не я её начал.

И, похоже, он ожидал увидеть меня в багажнике автомобиля, а не рядом со своим столом. Ну, что же, я тоже шёл сюда не с ним встречаться и уж, тем более, не с его бандосами.

— Быть читателем в нашей стране тоже почётно, — открыто и приветливо улыбаюсь я. — Кстати, вы уже слышали анекдот про лимон на ножках?

— Это тот где, «так это ты мою канарейку в чае утопил»? — кивает Галя, а её муж бросает быстрый взгляд на Назара.

— Ага, его. Вижу, что слышали.

Так вот, Лимончик, утоплю я тебя…

Глаза у вора делаются ледяными и он едва сдерживается, чтобы не выказать свой гнев.

Утоплю, не сомневайся. Мне тоже нелегко сдерживаться, но я тебя переиграю, урка. Вот увидишь. Не в чае, так в кровушке, но утоплю. А то, кажется, ты себя Александром Македонским возомнил. Да вот не на того наткнулся, так что забудь про испании и греции. И про всё остальное. Ну, или это я забуду обо всём. Посмотрим, как выйдет…

— Юрий Михайлович, мне очень неловко нарушать вашу компанию и, тем более, отвлекать от ужина, — говорю я. — Давайте, я чуть позже загляну.