У рыбацкого костра

- А ты где же будешь? В свидетелях?

- Мне надо заготовить дровишек на ночь, стан оборудовать, словом, я - по хозяйственной части, а ты - обеспечиваешь рыбой. У тебя три часа времени, уху надо сварить засветло, так что все от твоего старания зависит…

- Коля, один я не смогу, - умоляюще проговорил Александр Михайлович. - Ради бога, давай вдвоем ловить, иначе останемся на одном чаю. Я не могу ручаться за успех, а ты - опытный рыбак. Нет, только вдвоем. И потом мы не можем так безрассудно рисковать. Я видел, как Серафима Петровна положила в корзинку хлеб, картошку, укроп, лук, репчатый и зеленый, даже пол-литра водки она, добрая душа, выдала нам. Не хватает для ухи сущего пустяка - рыбы, и вдруг ты все подвергаешь ненужному, глупому риску. Я же один ни черта не поймаю!

Николай был непреклонен:

- Хочешь ухи - добывай рыбу. У меня без этого забот хватит. Надо еще к завтрашней заре ракушек-перловиц с ведро натаскать.

- А это для чего?

- Для сазанов.

- Коля, это - эфемерная штука, сазаны. Их может не быть, а без ухи мы не мОжем. На кой черт нам журавель в небе, если нужна синица, а она почти в руках!

- Вот и бери ее, эту синицу. И вообще не хнычь. Генерал, а хнычешь. Должен наловить - значит, лови. Рыбы тут как в садке, а ты ноешь. Переедем на ту сторону, там я поймаю тебе штук десять верховочек. Режь каждую на три части, окунь охотнее берется на головку и хвостик. Целиком рыбку не насаживай, приманишь щуку, и - прощай, крючок! Глубина там с лодки - четыре маховых, то есть шесть метров. Неподалеку, чуть подальше заброса, - карша, огромный вяз. Он весь под водой. Пристанище окуней. Забрасывать будешь так: излишек лесы - удилище-то трехметровое - соберешь в левую руку кругами, правой - от себя, снизу вверх бросок, и леса несет насадку на всю длину. Грузило, ты увидишь, небольшая картечина, сигарообразная форма придана ему для того, чтобы не блюкало при забросе.

- Это наставление надолго? - нетерпеливо спросил Александр Михайлович.

Но Николай, не обращая внимания на вопрос, продолжал:

- Да к тому же легкое грузило не увлечет за собой леску. Клев определишь по кончику удилища. Поплавков не положено, будут мешать при закидывании. Вот тебе перочинный нож - резать верховку, он же пригодится в случае заглота наживки. Ну а теперь - за дело. Что касается наставления - извини, но без него ты и леску не сумеешь забросить. Знаю я этих городских рыбаков-дилетантов!

На той стороне плеса Николай вырыл веслом в песке углубление под обрывом, вытащил нос лодки так, что корма низко осела, сказал:

- Ни жучка тебе, ни чешуйки! Подложи вот этот брезентовый плащ на корму, чтобы удилища не стучали, когда будешь класть их. Подержи предварительно в воде минут пять, чтобы замокли. Гибь у них появится отличная! Позднее я приду тебя проверить. Садок привяжешь к гвоздю. Он вбит справа по борту.

Два раза леса в руках Александра Михайловича при закидывании завязывалась замысловатыми узлами. Шепотом чертыхаясь, он подолгу возился с распутыванием, наконец, на третий раз леса вытянулась, тихо чмокнуло удлиненное грузило, гибкий кончик березового удилища согнулся и выпрямился - грузило легло на дно.

Жара не спадала. Из-под полей старенькой соломенной шляпы по лбу и шее Александра Михайловича беспрерывно катился пот. Капельки его щекотали раковины ушей, холодили под рубашкой спину, но упрямый рыбак только головой встряхивал, а правой руки с комля удилища не снимал.

Не было ни малейшего дуновения ветерка. Редкие тучки еле двигались в накаленной бледной синеве небес. Зеленоватая вода казалась густой, как подсолнечное масло, лишь медленно проплывавшие по ее поверхности соринки указывали на слабое течение. Пряно пахло нагретыми водорослями, тиной, прибрежной сыростью.