У самого синего моря

— И полного отсутствия наглых, очень наглых агентов по продаже всего и вся! — Афелия надула красивые губки и сложила руки на груди. Сигарилла осталась дымиться в мраморной пепельнице.

Джон скривил рабочую часть лица. Имплант пиликал в ухо о концентрации никотина и смол в воздухе, превышающих предельно допустимую, в полтора раза.

Он брезгливо взял окурок и безжалостно раздавил его о полированный нос Рузвельта, по пояс утонувшего в монолите пепельницы.

— Джон! — Она толкнула чрезмерно увлекшегося окурками мужа локтем в бок.

— Джон!

— Что, дорогая? — Полным нежности голосом ответствовал Джон.

— Так, когда мы едем? — Она протянула к мужу руки. Полотенце упало на колени, открыв при этом достаточное количество прелестей для того чтобы Джон снова почувствовал себя неуютно.

Он крепко сжал зубы, которыми на спор перекусывал сварочный электрод и зажмурил грустные, как у бассета глаза.

— Милый… — Зашептала нежно Афелия Джону в ухо.

— Дорогой… — Джону стало совсем плохо. Или хорошо? Но ведь иногда бывает, так что слишком хорошо это уже плохо. Или не бывает?

— Ко-о-отик… — Она лизнула Джона в ухо длинным, разумеется, модифицированным языком, который по самой современной моде раздваивался на кончике.

— Афелия… — Задыхаясь, прошептал Джон.

— Можно… — Он с трудом выпутался из нежных объятий супруги.

— О деле?

— Р-разумеется! — Афелия, как ни в чем не бывало, набросила на грудь полотенце и с интересом стала разглядывать особенный, нарощенный в несколько слоев особым гелем ноготь, который был втрое крепче природного и имел чрезвычайно острую и крепкую кромку.

— М-мы едем прямо сейчас! — Выдохнул Джон и с трудом поднялся с дивана.

Все — таки отложить поездку на два часа ему очень и очень хотелось. Но дело было превыше всего, и планы оставались планами. Билеты были заказаны. Оплачены. Страховки сделаны и неделю назад они просидели целый день в клинике, в которой получили такую дозу прививок, словно собирались не в приличную страну, а в лепрозорий.

— Я успею переодеться? — Она с нежностью посмотрела на своего мужа. Джон смутился. Вопрос застал его врасплох.

Обычно Афелии хватало трех часов для того чтобы собраться на ужин к собственным родителям, но тут… Другая страна. Он засомневался. До подлета передвижной телепортационной установки оставалось еще четыре с половиной часа, и он рискнул. То есть, уверенно кивнул набриолиненой шевелюрой и произнес

— Если, поторопишься, дорогая. — Афелия немедленно надула губы и снова заложила ногу на ногу и сложила руки на груди.

— Ты невыносим! — Джон, уныло соглашаясь, кивнул.

— Нужно было заказать рейс на завтра. — Запоздало подумал он, но супруга оказалась не столь капризной как обычно. На то, чтобы прийти в доброе расположение духа ей хватило тридцати секунд.

Джон продумал на этот случай запасной вариант как оказалось весьма удачный. Жестом фокусника он глубоко засунул руку в карман и выудил оттуда маленькую коробочку красного бархата.

— Это тебе, любимая. — Пытаясь улыбнуться, проговорил Джон.

Афелия немедленно поменялась в лице и выхватила коробочку из рук Джона. Открыв ее и увидев на красной подушке кольцо с бриллиантом в восемь карат, она пришла в согласие с самой собой, и решив, что Джон прощен, пошла переодеваться наверх.

В смысле, к себе в гардеробную. А это весь третий этаж. Триста восемьдесят квадратных метров площадей, между прочим.

Афелия ушла, а Джон обессиленный диалогом опустился на диван, еще мокрый от ягодиц своей благоверной.

Сделал пару вдохов-выдохов и щелкнул пальцами. Придиванный столик, деловито подъехал к Джону вплотную и произнес красивым мужским голосом, а на этом Афелия настояла особо.

— Джон, сегодня в баре: виски, джин, ликеры… Есть немного коньяков… Бурбон, например… — Красный глазок камеры преданно сморгнул и уставился на хозяина внимательно и с почтением.

Джон долго смотрел на карту вин, представленную автоматизированным баром в виде голографической модели старинного фолианта, и так ничего и не выбрал.

— Может быть водочки? — Заискивающе произнес бар.

— Может! — Обрадовался находчивости электроники Джон.

— Может-может. — Кхм… — Деловито прокашлялся робот.

— Кровавая Мэри, сэ-э-э-эр… — На полированной крышке столика оказался высокий стакан, наполненный на две трети густым томатным соком и на одну треть водкой.

— Я позволил себе присолить сок, Джон. — Выпрашивая похвалу, обратился столик к своему хозяину.

— Хорошо… Мнэ… — Джон всегда забывал имя своего бара.

— Бэр-р-римор, с-с-эрр-р-р… — Осмелился напомнить хозяину свое имя робот.

— Хорошо, Бэримор. Хорошо. — Он взял запотевший стакан с крышки стола и стал сосать содержимое через край. Пить чистую водку он не привык. Вкусным этот коктейль ему не показался.

— Гхм… — Снова прокашлялся бар. — Чего тебе, Бэримор?! — Накинулся на робота Джон.

— Кровавую Мэрри пьют залпом, сэ-э-эр-р-р… — Акценты на «р» делали робота особенно надоедливым.