У самого синего моря. Итальянский дневник

Сандро был приглашен своими венецианскими коллегами разделить с ними стол в двадцати метрах от ступенек церкви Реденторе, что, как я понимаю, очень круто. Собственно, Сандро нас и зазвал в Венецию именно потому, что получил это приглашение. Праздник оправдал наши ожидания, пиротехнический спектакль был не только зрелищным, но и очень долгим, так что стулья, вино и закуски оказались совсем не лишними. А когда Пете надоели разговоры про театр, мы с ним спокойно прогулялись по набережным. Туристы уже спешили обратно в свои гостиницы и штурмовали понтонный мост, специально наведенный для праздника через Канале делла Джудекка, а мы шли и шли сначала вдоль канала, потом вышли к лагуне и все время по дороге видели ровные ряды разномастных столов и стульев, гирлянды огней, свечки в стеклянных стаканчиках и итальянцев – таких, какими они, наверное, были до того, как туристический бизнес принял размах природной катастрофы: веселых, пьющих вино, поющих песни, танцующих вместе с детьми на каменной мостовой, обнимающих смеющихся женщин в широких юбках… Не знаю, что я из этого увидела на самом деле, а что мне только привиделось. Но это как раз было не важно, важно было то, что после этого праздника совсем несложно было поверить, что кроме Венеции сувенирной, Венеции бутафорской, Венеции туристической есть Венеция настоящая, и мы уже примерно знали, с какой стороны к ней можно подступиться.

Сандро часто говорит, что меня подводят мои ожидания и предвкушения. Наверное, это правда, я сама не люблю оказываться в положении, когда нужно оправдывать чьи-то ожидания. Но можно ли ехать впервые в Рим, в Венецию или в Лондон и начинать знакомство с ними с чистого листа, без ожиданий и предвкушений? Я бы и рада, только откуда взять этот чистый лист, если он давно уже вдоль и поперек исписан? Впрочем, с одним городом мне в этом смысле повезло – с Турином.

В Турин мы собрались очень неожиданно, вышли однажды из дома, не могли решить, в какую сторону идти гулять, пошли на вокзал – и уже через два часа гуляли по Турину. Я аккуратно несла свое огромное брюхо с Машкой, Сандро вел и подталкивал Петьку, поминутно отлепляя его то от витрин, то от канализационных решеток, мы фотографировались втроем в кабинках мгновенных фотографий, требовали соленых огурцов в самом элегантном кафе и мало думали о культуре. Что-то нам папа рассказывал про театры, в которых он работал, что-то нам рассказывал Петька о занимавших его тогда сверхновых и черных дырах – словом, шли мы куда глаза глядят и болтали по дороге. И только через несколько часов я осознала, что город, по которому мы гуляем, мне нравится, и еще как нравится – столько было достоинства в его спокойном величии. «Странный город, – подумала я вслух, – похож на покинутую имперскую столицу». – «Так он и был имперской столицей», – удивился моему невежеству Сандро. И прочитал нам с Петрухой небольшую лекцию об итальянском Рисорджименто. Было мне ужасно стыдно. Жить в Генуе, откуда Гарибальди отправился на Сицилию со своей знаменитой Тысячей, раскрашивать красные гарибальдийские рубашки в Петькиных домашних заданиях, а в Турине не сложить два плюс два… Но я действительно совсем не помнила, что первой столицей объединенной Италии был именно Турин! Достаточно было подумать хоть чуть-чуть, и можно было бы догадаться. А я без единой мысли ходила по незнакомому городу – как плохой актер в новых декорациях. Значит, и вправду где-то во мне обретается некий Хлестаков со своим мелким хвастовством, глубоким невежеством и жаждой панибратства. Вот тебе и брат Пушкин! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…

В оправдание себе могу лишь сказать, что вся нежность и даже интимность моих нынешних отношений с Турином (куда я теперь приезжаю достаточно часто) никак не мешает почтительному благоговению. А мое невежество, мне кажется, Турин мне простил, ибо ни в одном другом городе Италии я не чувствую себя так хорошо, как в нем. Если не считать Генуи, конечно.

Больяско, где мне открылась вся красота мира