У Серебряного озера ч.2 (На берегу Тенистого ручья)

Слегка растянул, но тепло пойдет ей на пользу, — ответил мистер Боуст и, обернувшись к папе, продолжал: — Мне требуется помощь, Инглз. Вы помните лошадей, которых я продал Питу? Часть денег он мне заплатил, а остальное обещал отдать со следующей получки. Но он всё время откладывал, а теперь, по-моему, сбежал вместе с лошадьми. Я бы погнался за ним и отобрал всю упряжку, но к нему приехал сын, и они могут затеять драку. Я не хочу связываться сразу с двумя буянами, тем более что у меня повреждена рука.

— Здесь еще достаточно народу, чтобы с ними справиться, — сказал папа.

— Не в этом дело, — возразил мистер Боуст. — Я не хочу неприятностей.

— Чем же я могу вам помочь? — спросил папа.

— Я вот что думаю. Здесь нет никакого суда, никакого способа истребовать долг, нет ни полиции, ни даже окружных властей. Но может, Пит этого не знает.

— Вот оно что! Вы хотите, чтобы я составил какие-нибудь бумаги и вручил их ему?

— У меня есть человек, который может прикинуться шерифом и привезти ему бумаги, — сказал мистер Боуст.

Глаза у него засверкали, как у папы, но только у папы глаза были большие и голубые, а у мистера Бо- уста — маленькие и черные, и сверкали они — совсем по-другому.

— Папа громко засмеялся и хлопнул себя по колену.

Это будет неплохая шутка! К счастью, у меня осталось несколько листов гербовой бумаги. Я составлю вам документ, Боуст. Сходите и приведите сюда своего шерифа.

Мистер Боуст быстро вышел, а мама с Лорой торопливо убрали посуду. Папа присел к столу и стал писать что-то на большом листе бумаги с красными полосками на полях.

— Всё в порядке! — сказал он наконец. — Вид у нее важный, и готова она как раз вовремя.

Мистер Боуст уже стучал в дверь. С ним пришел какой-то человек в толстом пальто и в шапке, нахлобученной по самые глаза. Шарф обматывал его шею и закрывал рот.

— Вот вам судебная повестка, шериф, — сказал папа. — Вручите повестку и возвращайтесь либо с деньгами, либо с лошадьми. Не забудьте предупредить, что судебные издержки будут отнесены на его счет!

Все трое разразились таким хохотом, что задрожали стены хижины.

Папа оглядел шапку и шарф, скрывавшие лицо самозваного шерифа.

— Вам повезло, что ночь такая холодная, шериф! — заметил он.

Когда пришельцы закрыли за собой дверь, папа сказал маме:

— Бьюсь об заклад, что это был старший землемер! — С этими словами он снова захохотал и хлопнул себя по бедру.

Ночью Лору разбудили голоса папы и мистера Боуста. Стоя у дверей, мистер Боуст говорил:

— Я увидел у вас в окне свет и зашел сказать, что дело в шляпе. Пит так перепугался, что готов был вернуть и лошадей и деньги. Этот жулик не зря боится правосудия. Вот вам издержки, Инглз. Землемер ничего не взял — говорит, что за такую потеху еще и приплатить можно.

— Оставьте себе его долю, а я возьму свою, — сказал папа. — Надо поддержать честь этого суда!

Мистер Боуст расхохотался. Он смеялся так заразительно, что мама, Лора и Мэри тоже не смогли удержаться от смеха, а папин смех звучал словно звон больших колоколов, и от него всем становилось тепло и весело.

— Тише, вы разбудите Грейс, — сказала мама.

— Что случилось? — спросила Кэрри, проснувшись от смеха мистера Боуста, и тоже рассмеялась.

— Над чем же ты смеешься? — спросила ее Мэри.

— Когда мистер Боуст хохочет, можно умереть со смеху, — отвечала Кэрри.

Утром мистер Боуст пришел к завтраку. Лагерь снялся с места, и поесть было негде. Землемеры утром уехали на Восток в своей коляске, и фургон с последними рабочими двинулся следом. Мистер Боуст уезжал последним. Ночью он застудил руку, и она сильно болела, но он все равно решил ехать. Он торопился в Айову на собственную свадьбу.

— Если вы останетесь тут на всю зиму, я привезу сюда Элли, и мы тоже тут перезимуем. Нужно только успеть обернуться до холодов.

— Мы будем очень рады, если вы приедете, Боуст, — сказали папа с мамой.

Мистер Боуст уселся в свой фургон, и вся семья смотрела ему вслед, пока стук колес не замер вдали на дороге, ведущей к Востоку.

Теперь вся прерия опустела, и даже в холодном небе не осталось ни единой птичьей стаи.

Как только фургон мистера Боуста исчез из виду, папа запряг лошадей и подогнал свой фургон к дверям хижины.

— Собирайся, Каролина! — крикнул он. — В лагере не осталось ни души, и нам пора переезжать!

Дом землемеров

Упаковывать вещи не было нужды, потому что дом землемеров стоял на северном берегу озера, всего в полумиле от хижины. Лоре не терпелось на него взглянуть. Когда она помогла аккуратно уложить все вещи, а Мэри, Кэрри и мама с Грейс уселись в фургон, Лора спросила папу:

— Можно я побегу вперед?

— He думаешь ли ты, Чарльз… — начала мама.

— Ничего с ней не случится, — сказал папа. — Она всю дорогу будет у нас на виду. Беги вдоль берега, Бочоночек, а ты, Каролина, и оглянуться не успеешь, как мы приедем.

Лора помчалась вперед. Концы платка развевались у нее за спиной, а холодный ветер бил прямо в лицо. Сначала она продрогла, но вскоре согрелась, кровь быстро побежала по жилам, и сердце громко застучало.