У шоссейной дороги

Звезд почти не видно. Небо затянуто облаками. Это перед дождем. К уху подлетел комар и тянет свою назойливую, бесконечную песню. Я сижу за столиком под березой, думаю об одном и том же: о ней. Я не в состоянии больше ни о ком думать. Только о ней. Во мне разрастается слепое чувство ревности. Я представляю ее, идущую ночью по городу с другим. Он обнимает ее и целует. Она не сопротивляется. Она уже забыла обо мне, потому что я обманул ее надежды. Таковы люди. Такова жизнь.

В полночь меня разбудил дождь. Не сразу понимаю, почему я здесь. Силюсь вспомнить, что произошло. А, записка…

Может, то был сон? Но сердце ноет. Я плетусь в домик, падаю на кровать. На окне бьется бражник. Я вспоминаю о Тоне, о ее жгучих глазах и звонкой пощечине. Хватаюсь за щеку. Какой славный характер!..

Утро. Выхожу из домика. Солнце уже завладело землей. Все звенит вокруг, как туго натянутые струны гитары — каждая былинка, каждый цветок. Все сверкает и дрожит от обильной росы. Я заметил в траве полузастывшую стрекозу. Ее здесь прихватил дождь, и она не может взлететь. Беру в руки и подбрасываю вверх. Стрекоза тонко затрепетала крыльями и полетела в синеву. Крылья! Славная штука — крылья. Недаром люди наделили ими богов.

Цветы умылись. Они, как милые доверчивые дети, смотрят на меня, радуются солнцу. Жаворонок поет над свежими утренними полями. Пчелы несут в улья пыльцу и нектар. Все живет, все радуется.

Спустив с цепи Адама, иду к озеру. Пес лезет в густую влажную траву, нюхает ее и чихает, как человек. За ним остается след — темная мокрая полоса.

У берега нас криками встречают чибисы и чайки. Утка с выводком скрывается в камышах. Озеро поблескивает мягкими зеркально-перламутровыми оттенками. Запах трав пьянит. Я набираюсь сил, как человек, недавно перенесший тяжелую болезнь. Купаюсь и все время посматриваю на пасеку: не появится ли там Марина. Да, я жду ее. Мне кажется, что она приедет. Легкая и озорная, капризная и бесконечно милая, приедет и скажет ласково, как ни в чем не бывало:

— Доброе утро, Ваня! Как тут славно! Хорошо, что ты работаешь пчеловодом…

Я жду, но ее нет.

Адам бегает по отлогому берегу, гоняет чибисов. Они кричат неистово, захлебываясь, с остервенением налетают на пса. Я брожу бесцельно. Все-таки чем же заняться, хоть бы на время отвлечься от невеселых дум?

Вдали виднеются острова. Кажется, что темно-синий лес поднялся прямо из воды и удивленно смотрит в озеро на свое отражение. Но я знаю, что там есть земля, растет трава, цветы, гнездятся птицы, живут зайцы и дикие козы. Они попадают туда зимой по льду. Там мы с Тоней и Кузьмой Власовичем косили сено. Решаю заняться перевозкой этого сена с острова на «большую землю». Перевозить буду на лодках.

Я поставил две лодки поодаль друг от друга, скрепил их досками. Получился помост, похожий на паром. Но плыть одному трудно. А как плыть с сеном? Приходится пока отказаться от своего замысла. Все не то… Руки опускаются, как вялые огуречные плети.

Прожит еще один день. Время течет незаметно, как вода из дырявой бочки, что стоит возле пасечного домика. Каждое утро я наполняю эту бочку, а к вечеру она снова пустеет. Время течет, а я чего-то жду, а чего и сам не знаю.

…Ну, вот, наконец-то я обрел желанный покой. До последнего времени я был похож на неопытного купальщика. В детстве, на берегу Каспия, где отдыхали мои родители, я видел, как тонул человек. Стоял он по пояс в воде и беспечно смотрел на высокую волну прибоя. Волна дразнила, разбивалась почти рядом. Он приближался к ней, подставляя грудь. Вдруг ноги оторвались от дна и его понесло в море. А над головой уже шумел новый белый гребень. Надо было нырять вглубь, в тишину, а потом, вынырнув, плыть в море, где спокойно. Оно само бы пригнало его к берегу. Попав в течение, человек погиб.

Я тоже играл с прибоем… Забыл, что надо нырять поглубже в тишину, чтобы не захлебнуться в водовороте жизни.

Кузьма Власович все еще в больнице. Я живу на пасеке один, мне ничего не надо и спешить некуда. Первозданная тишина, душевное равновесие и работа. Если бы можно было забыть все неприятное, что накопилось в сердце и, начать жизнь сначала. В который раз я пытаюсь начать жизнь сначала. Бывают минуты, когда чувствуешь, что с тебя, как с ужа, сползла старая кожа, наступило какое-то обновление, прилив сил. Сейчас я свободен от мелких тревог, дышится легко, никто и ничто не беспокоит. Идеальное равновесие духа! Один человек — очень хорошо, два — опасно, а когда соберутся трое, между ними возникнут противоречия, и они рано или поздно непременно поссорятся. Тогда прощай покой. Сейчас я принадлежу сам себе. Это хорошо. По крайней мере, так мне кажется.

У меня нет сахара, чая, крупы. Соль на исходе. Питаюсь дарами природы: рыбой, грибами, ягодами. Прочитал гору книг. И они надоели. Чего-то не хватает. А чего и сам не пойму. Но это все пройдет. Уверен.