У смерти женское лицо

— Можешь разоружаться, — сказал Щукин, обходя Катю и присаживаясь на корточки перед ее жертвой. — Да-а-а... Опять этот идиот за свое! Это же надо быть таким твердолобым! Одно слово... гм. Ну что, дружок, нашла коса на камень?

Очкарик промычал что-то невнятное.

— Молчи уж, секс-машина, — презрительно сказал ему Щукин и повернулся к охранникам. — Уберите его, — приказал он. — Отвезите домой и вызовите «скорую», ему это, похоже, нужно. А ты, придурок, — обратился он к очкарику, слегка приподняв его голову за волосы, — ври, что хочешь, но про мое заведение ни слова. Надеюсь, она отшибла тебе не все мозги. Все ясно?

Очкарик снова замычал, на этот раз утвердительно. Щукин опустил его голову на пол и брезгливо вытер руку о диван.

Двое охранников подняли тяжело обвисшее тело очкарика под мышки и потащили к выходу. Очкарик вяло перебирал ногами и непрерывно стонал.

— Только через зал не вздумайте его тащить! — крикнул им вслед Щукин. — Через черный ход, да поскорее давайте!

Когда процессия скрылась в коридоре, Щукин жестом отпустил оставшегося охранника и Веру Антоновну. Заперев за ними дверь, он повернулся к Кате.

— Да... — сказал он, разглядывая ее так, словно видел впервые. — Очень интересно. Кажется, я начинаю понимать, за что тебя разыскивают три года подряд. Сколько?

— Что — сколько? — угрюмо переспросила Катя. Она не видела в этом разговоре никакого смысла. Сдавать ее в милицию Щукин, похоже, не собирался, но в том, что с работой наверняка придется распрощаться, она не сомневалась. Еще и у Лизки неприятности будут...

— Не притворяйся дурой, — сказал Щукин, легко присаживаясь на край стола. Он вставил в уголок рта сигарету и принялся чиркать зажигалкой. Закурив, он откинул голову назад и выпустил в потолок густое, идеально круглое кольцо дыма. — Сколько человек? — уточнил он свой вопрос.

Катя молча помотала головой — исповедоваться она не собиралась.

— Не скажешь? — удивленно задрал брови Щукин. — Неужели я угадал? Ну, и сколько все-таки? Один, два?

Катя молча уселась на диван, плотно сдвинув колени, и тоже закурила, глядя в сторону. Брови Щукина поднялись еще выше.

— Как? — воскликнул он и выдул еще одно дымное кольцо. — Больше, чем два? Три, может быть? Нет? Неужели четыре?

Кате надоела эта бодяга. Кроме того, если бы она и хотела, то смогла бы с уверенностью назвать только число своих прямых жертв — тех, кого она убила собственными руками. Количество же жертв косвенных ей было неизвестно. Она все так же молча посмотрела Щукину прямо в глаза и медленно, мрачно улыбнулась одними губами, просто чтобы подвести черту под разговором.

— Черт, — сказал Щукин. — Поверить не могу. Такая пигалица... Так ты, значит, не шутила тогда, в кабинете?

— А разве такими вещами шутят? — спросила Катя, нервно стряхивая пепел прямо на пол. — Послушайте, чего вы добиваетесь?

— В самом деле, — задумчиво повторил Щукин, — чего я добиваюсь? Я беру на работу беспаспортную девицу, находящуюся в бегах. Что может быть безобиднее официантки? Мини-юбочка, туфельки, каблучки, ножки, грудка, попка, губки бантиком — девочка-фиалочка! А эта фиалочка берет и в первый же вечер голыми руками выбивает все дерьмо из моего постоянного клиента... Очень нужный человек, между прочим, хоть и козел... Потом оказывается, что на ней висит куча трупов. Может быть, ты мне скажешь, чего мне хотеть?

— Про трупы я ничего не говорила, — сказала Катя, делая глубокую затяжку. — Ни слова.

— Но ты и не отрицала, — заметил Щукин. — Знаешь, мы могли бы поладить. Человек с твоими способностями...

— Одну секунду, — перебила его Катя. — Давайте договоримся сразу. Терять мне нечего, поэтому я буду с вами откровенна... Да, честно говоря, я просто не знаю, что бы вам такое соврать. Ну, не умею, потому что дура. У меня нет никаких способностей. Да, я убила несколько человек: кого в перестрелке, а кого... ну, по-всякому. Но поймите вы, ради Бога: я была вынуждена это сделать... просто потому, что они охотились за мной. Они не хотели вступать в переговоры, им нужна была моя голова, и ничего больше. Я не киллер и становиться им не хочу.

— Постой, — несколько ошеломленно прервал ее Щукин. — Ты, собственно, за кого меня принимаешь? Надо же такое выдумать — киллер! Нет, ты меня разочаровываешь...

— А к чему тогда разговор о моих способностях? — непримиримо спросила Катя. — К чему этот пересчет трупов?

— Оглянись, чудачка, — сказал Щукин. — Что ты видишь?

Катя не стала оглядываться.

— Каменный мешок с единственной дверью, — ответила она. — Диван, стол, обломки стула. Люстра «Каскад» образца одна тысяча девятьсот затертого года. Ну, и еще вы. Это, конечно, не считая всяких запчастей, которые высыпались из меня в результате общения с вашим постоянным клиентом.