У стен Берлина

А уже потом непрекращающейся чередой начались официальные встречи, в том числе и постоянно упоминаемые в отечественной историографии.

Момент этих встреч был поистине исторический; почти год, громя общего врага, продвигались навстречу друг другу союзные армии и наконец соединились. Москва отметила важное событие традиционным салютом: прогремели 24 артиллерийских залпа из 324 орудий. До сих пор так отмечалось освобождение столицы союзной республики или государства. А поздравительный приказ И.В. Сталина был адресован не непосредственному виновнику торжества — войскам 1-го Украинского фронта, как это обычно делалось, а всей действующей армии. По этому же поводу 27 апреля было опубликовано обращение Верховного главнокомандующего к Красной армии и войскам союзников. Аналогичным образом поступили Черчилль и Трумэн, ставший после смерти Рузвельта президентом США.

Несмотря на то что событие на Эльбе оценивалось главами союзных держав как рассечение войск Германии на две части, оно имело чисто символический характер. С войсками 1-го Украинского фронта встретились только передовые разведывательные подразделения 1-й американской армии. Ее главные силы находились на взаимно обусловленном рубеже реки Мульде, что в 50 км западнее Эльбы. Главные же силы 1-го Украинского фронта вышли к Мульде позднее, в начале мая, готовясь к проведению Пражской операции.

Вслед за первыми встречами последовали взаимные визиты. 26 апреля командир 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерал В.В. Русаков принимал командира 69-й пехотной дивизии США генерала Э. Рейнхардта. На следующий день командир 34-го гвардейского стрелкового корпуса генерал Г.В. Бакланов встречал командира 5-го армейского корпуса генерала К. Хюбнера. Больше всего убеленных сединами американцев удивила и восхитила молодость советского генерала, которому в ту пору шел тридцать пятый год. 30 апреля генерал А.С. Жадов, командующий 5-й гвардейской армией, устроил прием в честь генерала США Э. Ходжеса, командующего 1-й американской армией. Двумя днями раньше на приеме у маршала И.С. Конева командующий 12-й группой армий США генерал о. Брэдли заявил: «Наш народ всегда с восхищением следил за боями и победами славной Красной армии, и мои солдаты и офицеры стремились подражать боевому примеру, который подавали им войска 1-го Украинского фронта». Ответные визиты наносили советские военачальники. Повсеместно воины союзных армий, с трудом еще сознавая окончание так опостылевшей всем войны, встречались как братья по оружию.

Уже после сообщения о первом соприкосновении армий верховное командование союзных войск приняло особые меры к организации тесной связи с советскими войсками, тщательно устанавливая принадлежность танков и войск в передовых районах, прежде чем разрешать авиации наносить удары по противнику.

Стремление генерала Эйзенхауэра остановить войска на хорошо заметном естественном рубеже встретило политические возражения со стороны английских начальников штабов. В конце апреля они подчеркивали, что западные державы могут извлечь большие политические преимущества, освободив Прагу и возможно большую часть Чехословакии. Они соглашались с тем, что не следует допускать, чтобы эти действия проводились за счет сил, используемых для наступления в сторону Балтики и в Австрию, но предлагали Верховному командующему использовать улучшение положения со снабжением для наступления в Чехословакию. Генерал Маршалл, передавая эти высказывания на суждение Эйзенхауэра, заявил: «Не касаясь тылового обеспечения, тактических и стратегических соображений, я лично не хотел бы рисковать жизнью американцев для достижения чисто политических целей».

Это заявление, которое потом могло казаться сенсационным, соответствовало политике, которой обычно следовали американские начальники штабов на протяжении всей войны: вложить всё в те наступательные операции, которые могут наиболее быстро привести к военной победе. Они рассуждали так: в Европе, где советские войска завершают разгром остатков немецкой армии, война фактически заканчивается. Если война в Европе и на Тихом океане имеет целью нанести лишь поражение немцам и японцам, тогда нет смысла продолжать применять американские войска для захвата объектов, которые легко могут быть взяты Красной армией. Это было особенно верно в тот момент, когда все еще казалось необходимым посылать войска на Тихоокеанский театр и когда казалось, что советская помощь может быть необходима для разгрома противника на Дальнем Востоке.