У стен недвижного Китая

Наши концессии жестоко пострадали от китайских гранат. Но и китайский Тяньцзин был за это отомщен. Всюду были следы европейской бомбардировки. Дома мирных китайцев были пробиты ядрами. Крыши, стены и ограды носили пробоины от разорвавшейся шрапнели. По улицам я встречал тела бедняков-китайцев, убитых осколком или пулей. Некому было их подобрать. Их навещали только мухи, собаки и свиньи.

При моем проезде китайцы кланялись и показывали свои белые флаги из холста или бумаги. Их невозмутимые лица были еще более сдержанны и непроницаемы. Мне казалось, что их холодные глаза и притворные улыбки покорности и унижения говорили: «Да, мы покорены вами, побеждены, поруганы, опозорены, мы ваши рабы, с которыми вы можете и будете делать все, что хотите. Но знайте, что нашей китайской гордости и нашей веры вы никогда не сломите и мы всегда будем вас презирать, потому что на вашей стороне только насилие, обман и дерзость, а на нашей – правда и четыре тысячелетия жизни, потому что мы – китайцы, а вы – варвары».

На всех домах были вывешены белые флаги, на которых были написаны кистью два иероглифа «шунь ман» – «мирный народ». Страх перед японцами, нагнанный еще с последней войны между Японией и Китаем, был так велик, что большею частью я встречал флаги с красным пятном посредине – изображающим Восходящее Солнце японского флага – и с надписью «Да Жи Бэнь шунь мин» – «Мирный народ великой Японии».

Вообще всюду, куда я ни оглядывался, я видел слишком много японских флагов. Говорили, что предусмотрительные японцы запаслись огромным количеством готовых флагов своей нации и, заняв тяньцзинские кварталы, сейчас же раздавали их жителям.

Артиллерийская импань, захваченная Полторацким, оказалась вооружена прекрасными новейшими орудиями, о существовании которых по странной случайности никто из европейцев в Тяньцзине не знал. Напротив, говорили, что китайские форты вооружены одними деревянными пушками.

Черный форт, выкрашенный в черный цвет, с нарисованными бойницами и драконами, производивший такое сильное впечатление на миссионеров, был действительно грозен на вид, но его вооружение состояло из старых чугунных пушек. На этом форту были подняты два флага – русский и японский.

В занятых нами импанях были поставлены наши караулы.

Через китайские кварталы по узким грязным улицам я поехал к вокзалу, которого не видел четыре недели. Китайцы всюду почтительно кланялись и показывали белые флаги. Чем ближе к вокзалу, тем больше было разрушений. Это было уже дело боксерских рук. Целые участки представляли одну груду камней, кирпича и угля, по которым бродили одни собаки. Из-под золы и мусора выступали обожженные кости скелета, обгоревшие трупы, истлевшее платье, битая рухлядь. Тысячи и десятки тысяч семей, виновных и неповинных, были разорены, перебиты, сожжены и рассеяны.

Завоеванные и завоеватели

Тяньцзин оживает. В подбитые и обгоревшие здания на концессиях возвращаются бежавшие европейцы. Уцелевшие магазины снова открывают свои двери и окна. Точно мухоморы после грозы, выросли наскоро сколоченные из циновок и досок или кое-как устроенные в брошенных домах – лавочки, кабачки, пивные, в которых торговали сомнительные личности и несомненные проходимцы разных национальностей, говорящие на каких угодно языках, скупающие и продающие какие угодно вещи, неожиданно нахлынувшие и так же быстро и бесследно пропадавшие. Преимущественно это были вездесущие евреи, юркие греки, неунывающие итальянцы, благородные кавказцы, тонконогие индусы, гордые мулаты и пестрые американцы. Над шалашами появились вывески: «Русский ресторан», «Русская бакалейная и корчма», «International shop», «Deutsche Bierhalle» и т. д.

Тяньцзин пестреет флагами всех союзных наций. Флаги всюду: над домами, где разместились войска, над консульствами, над госпиталями, магазинами, лавками, ресторанами и даже распивочными. Флаг не только указывает каждому иностранцу, где он может найти своих соотечественников или союзников в этом чужом разноплеменном и вооруженном городе. Флаг покрывает и защищает всякого, кто его выставил. Флаг – святыня и неприкосновенность, так же как и все те, кто находятся под его сенью. Но вместе с тем флаг – это знак принадлежности и подчинения военному отряду той нации, которой принадлежит флаг, так как теперь в Тяньцзине начальниками и хозяевами положения являются только военные.