У стен столицы

Слышно было, как из-за перегородки (так бывает на корабле) ответили: «Есть!» Через минуту открылась дверь, и на пороге появился средних лет офицер с двумя шпалами на петлицах. Он был в армейском обмундировании. За начальником штаба Иваном Кузьмичом Рябцевым начали входить командиры подразделений, политработники. Пока командиры рассаживались, а начальник штаба развешивал карту обстановки, я приглядывался к заполнявшим комнату товарищам. Оказалось, многие мне известны по службе на Тихоокеанском флоте. Тут был майор Николай Лаврентьевич Тулупов из учебного отряда подводного плавания, участник гражданской войны на Урале. Напротив меня сидел молодой, с обветренным лицом, капитан Аркадий Николаевич Голяко. С ним я служил в Тихоокеанском высшем военно-морском училище и знал его как опытного командира, прекрасного спортсмена. Перед отправкой на фронт Голяко служил комендантом штаба флота. Незадолго до войны он успешно сдал экзамены в Академию имени М. В. Фрунзе, вот только учиться не пришлось.

Нелегко сложилась жизнь у Аркадия. Рано умерла мать, а малышей осталось у отца пятеро. Отец женился второй раз. Но мальчик не мог привыкнуть к мачехе, к ее недоброму с ним обращению. Ушел из дому. Несколько лет он кочевал по южным городам, а в 1926 году в Краснодаре его отыскал старший брат, Евгений, командир Красной Армии.

«Ты, Аркадий, можешь и должен учиться. Я помогу тебе в этом», — сказал старший брат. Глубоко в душу Аркадия запало слово брата «учиться», и он подает заявление в Московское пехотное училище. Не приняли — лет не хватало. На следующий год вторая попытка, и опять неудача — на этот раз подвели знания. Но юноша не пасует перед неудачей, настойчиво добивается поставленной цели. Он поступает в училище рядовым. А через год уже становится его курсантом. Училище Голяко окончил в числе первого десятка. Служить его направили во Владивосток, где мы с ним и познакомились. А теперь — новая встреча.

В штабе находились и мои недавние воспитанники, курсанты Тихоокеанского военно-морского училища, а теперь лейтенанты А. В. Добряков, А. Е. Кириллов, Н. А. Сироткин.

Один из выпускников Тихоокеанского военно-морского училища, приехавших добровольцами защищать Москву, лейтенант А. В. Добряков.

Когда все расселись, начальник штаба кратко доложил обстановку на участке бригады. Он сказал, что 6-я танковая дивизия противника, расширяя клин к югу от шоссе Ольгово — Яхрома, двумя батальонами со средствами усиления заняла Языкове, Борнсово, Гончарово, Семенково. Гитлеровцы спешно укрепляют эти населенные пункты. Есть основание предполагать, что в ближайшие дни враг предпримет бросок через канал. По данным разведки, у фашистов в районе Степанова и Ольгова имеются танки, по шоссе движется большое количество войск противника с артиллерией и минометами.

Командование армии поставило бригаде задачу: в ночь на 1 декабря атаковать Ольгово, Языково и прилегающие пункты, овладеть ими и выйти в тыл войскам врага, находящимся в Яхроме, сковать как можно больше неприятельских сил и оказать помощь оперативной группе генерала Ф. Д. Захарова при выходе из окружения. Совместно с нашей бригадой должны были действовать 44-я и 50-я стрелковые бригады, а затем 55-я и 56-я. В случае успеха эти силы могли серьезно угрожать вражеским тылам.

После сообщения начальника штаба комбриг изложил план атаки Языкова. Он мне показался очень простым. С севера должен был действовать полуохватом батальон капитана Голяко. Охват завершал батальон Тулупова с приданной ему ротой лыжников, а с фронта предполагалось направить небольшие сковывающие группы третьего батальона. Наступление намечалось начать с полным рассветом, чтобы воины ясно видели объект атаки.

— А что нам скажет начальник артиллерии? — спросил вдруг комбриг и посмотрел на майора Трекова.

Поднялся пожилой человек в армейской гимнастерке. Он доложил, что перед атакой будет произведена пятнадцатиминутная артиллерийская подготовка.

— Но командиры батальонов, — предупредил начарт, — пусть особенно не надеются на артиллерию: у нас только две батареи 76-миллиметровых пушек да несколько минометов. Надо полнее использовать собственные огневые средства.

Положение с оружием в бригаде было тогда, действительно, нелегким. Не все получили, что полагалось по штату.

— По мере продвижения, — продолжал майор, — артиллерия будет помогать пехоте в уничтожении огневых точек противника по целеуказанию командиров батальонов.

Комбриг, резко поднявшись со своего места и обращаясь к начальнику артиллерии, сказал:

— Прикажите артиллерийским расчетам наступать вместе с пехотой и подавлять огневые точки врага по указанию командиров рот, взводов, а где надо — по своей инициативе, в зависимости от обстановки.

Сопровождение артиллерией боевых порядков пехоты было в то время новым делом. Комбриг, как видно, внимательно изучал опыт боев. Свидетельствовали об этом и его дальнейшие советы.