У стен великой Намазги

Вставали мы рано и в половине шестого уже завтракали. Затем наполняли бочки водой и около шести утра выезжали на раскопки. Утром, пока еще прохладно, работать легко, но скоро начинает здорово припекать. Когда из-за жары становится невмоготу, залезаешь под машину, в тень, и там отлеживаешься. Минут через десять-пятнадцать придешь в себя, выберешься из-под машины— и тут тебя обдает таким зноем, что так и хочется вернуться обратно в тень. Однако дисциплина в отряде строгая, времени в обрез, а планы обширные. Деваться некуда: вылезай и иди в раскоп. В 11–11.30 делали перерыв, пили зеленый чай, без которого трудно себе представить работу в пустыне, и снова брались за дело.

Приехав с раскопок, мылись теплой водой (хорошо, что была хоть такая), обедали, отдыхали; затем чертили, рисовали, писали, мыли керамику, фотографировали, упаковывали коллекции. Вечером ужинали и ложились спать. И хотя спали на открытом воздухе, сон был тяжелым, беспокойным: сказывалось переутомление. Утром вставали вялые, разбитые, и все начиналось сначала…

Так шла работа на стационаре, но не легче приходилось и в маршрутах. Хорошо запомнилось мне 30 мая 1959 г. В этот день В. М. Массон, шофер Ораз и я должны были отправиться в маршрут через весь оазис и еще раз осмотреть поселение Хапуз, которое открыли два года назад В. М. Массон и В. И. Сарианиди. Оно еще не было даже по-настоящему обследовано.

Выйдя после обеда из школы, где мы размещались (дело происходило на 58-м разъезде Ашхабадской железной дороги, расположенном недалеко от станции Геоксюр), я сразу же понял, что поездка наша, конечно, откладывается: песчаная буря разыгралась не на шутку.

Сильный северо-западный ветер нес из Каракумов тучи песка и пыли, совершенно скрывшие солнце. Песок— везде. Им был насыщен воздух, он проникал под одежду, струйками бежал по земле, удивительно напоминая поземку во время метели. Тесно прижавшись друг к другу, лежали верблюды. Овцы и козы жались к стенам домов. Согнувшись, с трудом брели люди. Все вокруг освещалось каким-то странным, желтоватым светом; видимость не превышала ста метров. Казалось, и речи не могло быть об отправлении в маршрут.

В дверях школы я столкнулся с выходившим оттуда В. М. Массоном. Равнодушно взглянув на свирепствующую бурю, он, как мне тогда показалось, ужасно легкомысленным тоном спросил:

— Ты готов, можем ехать?

Мое лицо, видимо, достаточно ясно выразило всю гамму подобающих моменту чувств.

— А чего время терять, — улыбнулось начальство, — садись в кабину, сейчас тронемся.

Так и не осознав до конца происходившего, я влез в просторную кабину ГАЗ-63 — и вот уже мы мчимся по такырам на юг сквозь тучи песка, под дикий аккомпанемент ветра.

Вскоре я почувствовал даже некоторое удовольствие от такой, как мне казалось, наглости: гнать по пустыне во время песчаной бури. И все же это скорее развлечение, чем работа, а вот нивелирование депе — об этом лучше и не вспоминать…

Как уже говорилось, юг Туркмении богат историческими памятниками. Действительно, минувшие столетия оставили их в таком изобилии, что каждый маршрут увеличивает список дотоле неизвестных древностей. Но, найдя памятник, его как минимум надо осмотреть, собрать все, что лежит на поверхности («подъемку»), нанести на карту и измерить.

Длина рейки — два метра. Чтобы измерить небольшой холмик, скажем метров 100 × 80, нужно нагнуться и распрямиться девяносто раз; при этом необходимо следить за уровнем и записывать цифры в блокнот. Если нивелируешь одно депе — это небольшая и полезная разминка; два — скучное занятие; три — тяжелая работа. После измерения четвертого перестаешь что-либо соображать, а после пятого — близок к потере сознания в прямом смысле слова.

Так вот, 4 июня 1959 г. мы пронивелировали пять депе. Работать начали утром при температуре примерно 20°, а закончили днем при 40° жары. Да что я — наш шофер, туркмен Ораз, человек закаленный, выносливый, выдержанный, и тот едва держался на ногах. Настал наконец момент, когда силы покинули и неутомимого В. М. Массона…

Вот в таких условиях и работали археологи в Геоксюрском оазисе. Но их силы, энергия, время были потрачены не зря — результаты исследований оказались блестящими.

Девять геоксюров

Геоксюрская группа поселений — единственная, расположенная не в Прикопетдагской подгорной полосе, а в дельте относительно большой реки. В то время, когда существовали эти поселения, т. е. в IV — начале III тысячелетия до н. э., Теджен, несомненно, являлся намного более полноводной рекой, чем сейчас, так как его воды еще не разбирались в верховьях на орошение^{116}[13], а леса в горах и предгорьях не были уничтожены человеком. Вот на берегах непересыхающих протоков древней дельты Теджена и находились поселения Геоксюрского оазиса; Акча-депе располагалось, по предположению Г. Н. Лисицыной, скорее всего на острове, посреди полноводного западного рукава реки. Сама дельта находилась восточнее современной, а делиться на рукава река начинала южнее, чем сейчас.