У страха глаза велики

Вообще-то статистика утверждает, что девять из десяти преступлений происходят как раз в такой вот милой домашней обстановке. Когда напряжение сбрасывается скандалами — жизнь получается бурная, но долгая. А когда все вежливы и предупредительны — жди беды.

Ох, Маргарита Львовна, что-то тебя опять в криминальную тематику заносит. Слава Богу, ничем таким тут не пахнет. Или все-таки пахнет? Ведь что-то все-таки есть. Духота какая-то и общее молчание. Ни шуточек, ни рассказов о своих делах — семейный ведь завтрак-то! Как замечалось в одной умной книжке, «они слишком вежливо передавали друг другу масло».

Может, просто погода меняется? Давит, как перед грозой. Ни ветерка.

— Стас, после обеда будь добр, съезди в аптеку. Зинаида Михайловна тебе списочек даст.

— Только недолго! — капризно заявила Кристина. — Мне к трем на примерку нужно. — Так — с ноткой неумолимого требования — высказывают просьбы несколько неуверенные в себе дети, для которых капризы — не развлечение, а способ привлечь внимание тех, кто, по мнению ребенка, обязан его любить.

— А почему не на своей? — мягко спросил Герман.

— Да, вот прямо так сразу, с бухты-барахты сяду и поеду? — Кристина слегка поморщилась, недовольная не то вопросом, не то качеством поедаемого омлета. Скорее всего, вопросом, потому что у омлета имелся один-единственный недостаток: от него невозможно было оторваться.

— Ну ничего, малыш, успеете, — улыбнулся Герман.

— А-а... — Вика растерянно посмотрела на мужа, на Германа, снова на мужа. — Мы ведь к Никитиным собирались, на крестины. Что теперь, такси вызывать?

— Ох, извини, родная, я и забыл, — смутился на мгновение Герман, но тут же нашел решение. — А давай я вас отвезу, мне все равно по дороге, а вечером Стас вас заберет. Годится?

Вика глянула на Кристину искоса, но почему-то сразу вспомнилось, как в далекие уже лета мальчишки пулялись исподтишка вишневыми косточками. Наверное, они и сегодня развлекаются так же — лишь вишни другие, не живут столько вишневые деревья, да и мальчишки... Те давно выросли, а нынешние, пожалуй, что и не косточками уже стреляют, косточками-то — безопасно. Хотя и больно. Но Вика тут же повернулась к Герману и улыбнулась:

— Конечно, Герман, если тебе не сложно. Спасибо! Я всегда говорила, что такого заботливого брата ни у кого на свете нет, — и еще один «вишневый» взгляд улетел в сторону Кристины. После минутного молчания, насладившись торжеством, Вика примирительно добавила: — Хотя не беспокойся, пожалуй, мы и правда можем сейчас такси вызвать. Или подождем, время пока терпит. — Герман хмыкнул, отодвинул тарелку, встал, проходя мимо Вики, ласково взъерошил ей волосы, поцеловал сестру в макушку и вышел. Бедный мужик! Можно, конечно, поселить в одной клетке хорька, ворону и кролика — только вряд ли обитатели будут наслаждаться этим… разнообразием. Если и будут, то недолго.

13.

Сколько волка ни корми — он все равно ест и ест.

Вл. Дуров

После клубничного суфле, завершившего семейное сборище — и как они тут в гиппопотамов не превращаются? — состояние сытости приобрело просто патологические формы. С одной стороны тело полностью потеряло способность к самостоятельному передвижению, и это очень раздражало. С другой — совершенно ублаготворенный желудок распространял вокруг себя волны всепоглощающей любви к окружающему миру во всех его проявлениях. Даже таинственный злодей, подгрызающий фундамент теплого дома господ Шелестов, начал вызывать сочувствие: так старается, бедный, а толку — чуть. Его титанические попытки навредить Кристине казались теперь пустячными и даже, чем черт не шутит, случайными.

В конце концов два этих чувства скооперировались и привели мою противоречивую личность к вполне дурацкому занятию, которое, впрочем, можно было считать активным проявлением этой самой любви к миру.

Итак, я сидела на своем подоконнике и, спрятавшись за шторой, пыталась подманить кусочками ветчинного сала нахальную синицу. Она запросто прыгала на мой подоконник, когда меня на нем не было — а сало, наоборот, было. Причем иногда прилетала и просто так, без приманки. Но меня — в качестве безмолвного и бездвижного приложения к салу — осторожная птица не желала принимать абсолютно. Я ей подсвистывала, я сворачивалась в комочек, я вжималась в оконную раму — бесполезно.

Когда я совсем расстроилась от невозможности наладить контакт с младшей сестричкой по разуму, приехал Стас. Загнал машину в гараж — аккуратист! — и с небольшим пакетом отправился в дом. К Зинаиде Михайловне, надо полагать.

Сытость не стимулирует умственные способности. И мысль, явившаяся в мою полусонную голову, была вполне дурацкой: а может, она, синица, чувствует мой интерес и специально издевается? Значит, надо притвориться, что мне на нее наплевать, а на окне я сижу просто так, воздухом дышу, за населением дома наблюдаю.