У ступеней трона

— Помилуй! — воскликнула она. — Неужели я должна тревожиться из-за того, что в моем любезном супруге вдруг неожиданно проснулась ревность? Мне нечего тревожиться, я хорошо знаю принца Антона; это — не человек, а автомат, оживленный природой по ошибке. Его движения все размеренны, все предугаданы заранее. Он и злится по заранее определенному плану, и ревнует меня только затем, чтобы показать, что он не просто принц Брауншвейгский, но и супруг принцессы Анны. Нет, голубчик, мне не из-за чего волноваться.

Точно утомленная этой длинной тирадой, тирадой, в которой сказывалась скрытая горечь, копошившаяся в ее сердце, но которую она в то же время произнесла совершенно спокойным, как бы безразличным тоном, молодая женщина медленно подошла к кушетке, оставленной ею для разговора с мужем, снова улеглась на нее, привычным жестом закинув свои полные руки под голову, и полузакрыла глаза. Юлиана, снова поглядела на нее, снова покачала головой, затем подошла к изголовью кушетки и, устремив вдумчивый взгляд на свою повелительницу, тихо проговорила:

— Ваше высочество, вы верите, что я вас люблю? Вы убеждены, что ваше счастье для меня важнее и дороже собственного?

Принцесса пожала плечами, и в ее взгляде загорелось неподдельное любопытство.

— Что за торжественные фразы? Ты меня пугаешь, Лина.

— Ах, если б я действительно могла вас испугать!

Анна Леопольдовна усмехнулась.

— Для чего это тебе необходимо? Чтобы пробудить меня от моей апатии и лени?

Юлиана отрицательно покачала головой.

— Совсем не затем. Мне хотелось бы только, чтобы вы сознательно относились к окружающему. Вы стоите на краю пропасти и сами не видите ее.

По лицу принцессы скользнула легкая гримаска.

— Ах, Лина! — недовольно отозвалась она. — Что с тобою сталось, с чего это тебе вздумалось читать мне такие сентенции?

— Только потому, что я люблю вас и что боюсь за ваше счастье и спокойствие. Вот вас нисколько не тревожат ни подозрение вашего супруга, ни толки, которые идут в столице, а между тем это — очень плохие предвестники.

Анна Леопольдовна сделала нетерпеливое движение головой.

— Ах, Боже мой, не могу же я всем заткнуть глотки!

— А между тем их необходимо заткнуть, — настойчиво проговорила Юлиана. — Вы или не хотите видеть, или не видите той опасности, которая грозит вам…

— Какая еще опасность, о чем ты говоришь?

— Опасность быть свергнутой с престола. Не забудьте, ваше высочество, как вы сели на этот престол: вас возвели на него не любовь подданных, а авторитет Миниха и счастье случайности. В таком положении нужно упрочивать почву под ногами, а вы ее только расшатываете. Не забудьте, что для народа вы остаетесь иноземкой, не забудьте, что сзади вас есть человек, гораздо более близкий к престолу, чем вы сами, человек, который окружен народными симпатиями, — это принцесса Елизавета.

— Ах, какая это старая песня! — медленно проговорила Анна.

— Да, это — старая песня, но к ней всегда нужно прислушиваться. Стоит вам озлобить против себя принца Антона, стоит только начаться разладу в вашей семье, и, когда это выйдет на улицу, — улица станет против вас; но до этого не нужно допускать, от этого нужно избавиться. Я не спорю, — добавила она, — граф Линар очень красив, он достоин вашей любви, но не ослепляйтесь этой любовью настолько, чтобы проглядеть за нею свое спокойствие.

Юлиана замолчала и впилась взглядом, полным ожидания, в лицо принцессы.