У судьбы другое имя

Андрей там был, особенно в сравнении с ней, абсолютной звездой. Диджей, да еще и в самое праймовое время работал, с шести до десяти вечера. Плюс по субботам – собственная авторская программа. И еще просто страшное количество других плюсов: родители – дипломаты. Школу заканчивал в пригороде Лондона. Английский, естественно, как родной. Ну и внешность прямо с ног сбивала. Ни единого изъяна. Мускулистый, высокий, синеглазый. Причем ни капельки в себя, столь совершенного, не влюбленный. И жить предпочел по собственным правилам – в Институт международных отношений, как настаивали родители, не пошел. Выбрал свободный полет. Переводил американские фильмы. Возил по стране западных журналистов – был при них и менеджером, и водителем, и консультантом. Неплохо разбирался в современном искусстве – и даже продавал, весьма успешно, на Запад картины современных российских художников. А потом радио заболел. Родителей к тому времени не стало – погибли в автокатастрофе. И Андрей, уже из собственных средств, оплатил учебу в американской школе диджеев. Когда вернулся, его на «Рок-волне» сразу в штат взяли. И он с первого эфира всех поразил. Миксовал песни, словно бог. Единственный на всей их радиостанции в совершенстве сводил outro и intro[3]. Последнему умению Лютик больше всего завидовала. У нее самой, сколько ни тренировалась в резервной студии, никак не получалось начать говорить на последних аккордах композиции и закончить свою речь точно после вступления следующей.

Зарплата у Андрея, поговаривали на «Рок-волне», была раз в пять выше, чем у всех прочих (точно никто не знал: разглашать сумму заработка, по условиям контракта, запрещалось категорически). Секретарша директора готовила кофе, кроме шефа, только ему. Девчонки, метившие в кресло диджеев, изощренно интриговали, желая попасть к Великому Андрею в ученицы. Пусть даже к пульту во время своего эфира не подпустит – только бы рядом сидеть. Смотреть, как виртуозно, будто карты у шулера, в его руках мелькают мини-диски. Приглушенно смеяться над блестящими скетчами…

Отправлять начинающих диджеев на стажировку к мастерам было делом обычным. Только смотря к кому попадешь. Лотерея. Иные терпеливо объясняли, даже позволяли ненадолго выйти в эфир. Другие – просто сажали рядом и милостиво позволяли наблюдать. А некоторые – своим потенциальным преемникам козни строили. Например, протягивали мини-диск, кивали: включай, мол. А там вместо официально запущенной в ротацию композиции какой-нибудь забойный «Мановар». И валили ошибку, естественно, на ученика: мол, тот по своей инициативе неправильную музыку поставил.

Лютик тоже своей очереди дождалась – попала на эфир к Андрею.

Тот, правда, на нее едва взглянул. Эффектную мини-юбку (девушка покупала ее специально для своего первого урока у мастера) никак не оценил. Коротко кивнул на кресло позади себя и велел:

– Сиди тихо и не мелькай.

– А записывать можно? – ухмыльнулась Лютик.

– И на видео снимать тоже, – мгновенно откликнулся тот.

И вдруг спросил:

– Прогноз погоды в эфире уже читала?

– Конечно, – самоуверенно откликнулась девушка.

Хотя прежде лишь в резервной студии пробовала.

Андрей усмехнулся:

– Тогда вперед.

И протянул ей наушники.

«Барбра Стрейзанд, – мгновенно узнала девушка. – Песня колдовая[4], не проспать бы…»

Но удалось: вышла в эфир точно на последнем аккорде. Отбивка, листок с прогнозом перед глазами…

– Как обещает Гидрометцентр, завтра в Москве, – начала она скучное.

Сообщила про солнце днем, кратковременный дождик ночью, заморозки по области. А напоследок, от себя лично, добавила:

– Одевайтесь теплей, пейте горячий пунш и не болейте.

И лихо врубила следующую песню из плэй-листа – свою любимую «Металлику».

Отложила наушники, выдохнула:

– У-уф, не сбилась.

– Молодец, – похвалил Андрей.

Она в полумраке студии вгляделась в его лицо: не смеется ли? Тем более что у них на радио слово «молодец» часто с сарказмом говорят. Разбил ли ты машину, потерял кошелек или написал заявление об увольнении.

Но, похоже, диджей использовал слово в его прямом значении. Потому что еще и добавил:

– И тембр у тебя ничего. Очень сексуальный.

– Это я под Жени Шаде[5] подделываюсь, – хмыкнула Лютик.

– Зачем только отсебятину приплела? – продолжил разбор полетов Андрей. – Хочешь втык от программного?

– Да ладно, – поморщилась девушка. – Диджей – не машина. Он должен в эфир личное привносить.

– Но только с санкции программного директора, – закончил Андрей. И, не тратя времени на прелюдии, заявил: – А вообще ты мне нравишься. Рекламу прочитать хочешь?

«Валтион Текнилиннен Туткимускескус»? – Лютик без запинки произнесла название финской фирмы, от которого все диджеи просто рыдали.

– По-моему, «ТуткимуСЕКСУС», – поправил Андрей.

– Нет, скескус, я специально учила, – горячо возразила девушка.

Потом поняла наконец, что старший товарищ над ней смеется. И подхватила несерьезный тон:

– Ага, как в анекдоте. Мужик приходит домой никакой. Жена спрашивает: – Пил?! – Не пил! – Да ведь пил, признайся! – Не пил! – Тогда скажи «Гибралтар». – Ладно: пил! Пил!