У судьбы другое имя

Но все равно лучшее время – ночь. Они (именно они, то есть Лютик вместе с музыкой) – сами себе хозяева. Днем приходится студию с новостийщиком делить, а ночью тот глаза не мозолит. Рекламы мало, не надо отвлекаться на бездарные тексты. Да и начальство бдит не особо – от плэй-листа, конечно, не отступишь, но говорить можно куда свободней. Если с заставкой или джинглом напортачишь – тоже никто не заметит. И, главное, музыка, вечным и мягким фоном, всегда помогала принимать верные решения.

А решение ей сейчас принять нужно было очень важное.

Романтичная подруга Зойка сказала бы: шанс у нее, словно в сказке. Хотя Лютику ситуация казалась не волшебной, а скорее пугающей. Направо пойдешь – коня потеряешь, налево – голову. А если никуда не пойти – всю жизнь потом будешь локти кусать. Из-за того, что упустила фантастическую возможность.

…Лютик всегда любила музыку – только не официальную, не ту, куда родители пытались пристроить. Предки, как полагалось в приличных советских семьях, стремились привить дочке хороший вкус. В раннем детстве ее на концерты классики водили. Тоска смертная! Чтоб не уснуть под заунывный вой скрипок и прочих струнных, девочка трубы у органа пересчитывала. И от музыкалки по классу фортепиано отбилась решительно и навсегда. Не для нее всякие сольфеджио, гаммы и этюды Черни!

Хотя петь она любила. Но, опять же, не обязательную для детей программу, не «Крылатые качели» и не про голубые вагоны с кузнечиками. Уважала музыку взрослую. Пугачеву, например. У той и мелодии душевные, и слова у песен со смыслом. Один «Миллион алых роз» чего стоит! Мягкую пластинку из журнала «Кругозор» Лютик по двадцать раз на дню прослушивала. И подпевала, естественно. А классе в седьмом выпросила себе на день рождения гитару – решила научиться сама аккорды подбирать. Но, увы, с ходу наука ей не далась, а упорствовать Лютик не стала. И гитару забросила. Ведь петь можно и без аккомпанемента. Когда принимаешь душ, вытираешь по маминому велению пыль, примеряешь перед зеркалом ее наряды…

– У тебя очень неплохой голос, – уверяла мама. – И слух, кажется, есть. Иди, учись. Ладно, в музыкальную школу не хочешь, да и поздно уже, но давай я запишу тебя в хор, в студию куда-нибудь!

– Вместе с бабками старыми народные напевы исполнять? Не хочу! – бунтовала Лютик (ей уже исполнилось двенадцать лет, и любые инициативы родителей девочка принимала в штыки).

Мама не сдавалась. Но все ее предложения у дочки один смех вызывали. Прочитала, например, родительница объявление на двери ЖЭКа: создается вокально-инструментальный ансамбль, приглашаются все желающие!

Тут Лютик сходила, поинтересовалась. Действительно, реальный ВИА. Аппаратура настоящая: электрогитара, бас-гитара, синтезатор. Но заправляют всем трое смурных юношей. Поют – исключительно произведения собственного сочинения, типа тяжелый рок. Ни их тексты, ни музыка девушку не вдохновили. Да и ее саму творцы приняли холодно: музыкальными инструментами не владеет, песни не сочиняет – какой с нее толк?

А Лютик никогда и не мечтала петь именно свое. Зачем? Песен хороших написано полно. Можно и среди народных достойную найти, и в детских. Допустим, из «Бременских музыкантов». А еще есть барды, блатняки, попса, рок… Дай ей с собственной программой на сцене выступить, она такой коктейль завернет: все вздрогнут!

Но на эстраду никто ее не звал. А до уровня школьных концертов Лютик сама не опускалась. Охота была солировать под аккомпанемент убитого фортепиано! Да и глупо мечтать в звезды выбиться, когда связей никаких, а всех музыкальных познаний – семь нот да ключи скрипичный с басовым.

Но выступать – кайф, нет спору. Когда она перебрала спиртного и вышла на эстраду в ресторане «Прага», ощущений испытала массу, самых ярких. Дикий страх, неуверенность, а после того, как все получилось, восторг вообще нереальный! Хотя всей аудитории было – пара десятков жующих за столиками.

А через неделю история получила неожиданное, невиданное продолжение.

…В тот день девушку выдернули из постели в восемь утра. Позвонил программный директор, попросил выйти на утренний эфир – вместо диджея, который якобы с гриппом свалился.

– Да не грипп у него – похмелье! – попыталась отбиться Лютик. – Пусть рассольчику выпьет – и к станку!

Но от Олега разве отвяжешься…

Пришлось вставать. Хотя похмелье у самой было. И вставать не хотелось смертельно – накануне с Андрюшкой только в три часа ночи вернулись. Погудели хорошо: сначала – концерт группы «Дюна» в «Манхэттен-экспресс», потом в клубе зависли. Джин-тоник, маккарена до упаду… По-хорошему, нужно до обеда отсыпаться.

«Хотя мне ж не оперировать надо, – утешила себя Лютик. – И не башенным краном управлять. Ерунда, разойдусь».

Черкнула сладко спящему Андрею записку – мол, труба зовет – и помчалась на работу.

И разошлась. Пока начинала эфир, во рту словно каша была, как у позднего Брежнева. Но к одиннадцати утра язык развязался, настроение улучшилось. Удивительное состояние: голова гудит, руки подрагивают, а голос бодрый, слова сами с губ рвутся… И Олег сказал: молодец, сегодня в ударе.