У свободы цвет неба (СИ)

   Образовав с Полиной род, девочка получила счастливую возможность не только существовать и слышать мир, но и быть в нем хоть кем-нибудь. И сейчас, впитывая ощущения и впечатления, она стремительно восстанавливала разум и училась быть своим родом дальше, всю свою предстоящую жизнь. За себя и за свою приемную мать. Никакого страха неизбежной разлуки в ней не чувствовалось, да и причин для этого не было. Полина ведь предупредила девочку, давая согласие стать ее матерью, что проживет недолго. И не обманула. С точки зрения любого ддайг, мистрис Бауэр выглядела настолько нежизнеспособной, что, попади она в руки орды, ее даже не удостоили бы пыток. Таких просто предоставляли их собственной судьбе и занимались чем-нибудь поинтереснее. Но отсутствие жизненных сил в сочетании с достоинством, переходящим в отчужденную гордость, для ддайг было новым. И Полина-младшая училась каждую минуту, проведенную рядом с матерью, впитывая ее настроение, выражение лица, ритм дыхания и сердцебиения, осанку и движения. И успела перенять немало. Вот и сейчас Димитри увидел знакомый прищур и характерно выпрямляющуюся спину.

   - Нет, - сказала девочка. - У вас разговор взрослых. Я буду ждать за дверью.

   - Хорошо, - согласился князь.

   Маленькая ддайг легко встала из кресла, занятого ею по кивку князя, и вышла. Полина-старшая задумчиво посмотрела дочери вслед. Та, выглянув из-за двери, заверила:

   - Я не трону ни одного хвоста, обещаю.

   Полина кивнула и дверь закрылась.

   Несколько секунд в кабинете князя было тихо. Но Димитри и его гостья хранили молчание по разным причинам. Она за последний год привыкла ждать, пока ее спросят, распорядятся или потребуют чего-то. Он не знал, как начать разговор.

   Князю было действительно тяжело. Надежды, вернув Полине свободу, получить наконец живую умную собеседницу, по-дружески открытую и расположенную к нему, таяли с каждым вдохом. Не оправдался и его расчет на то, что, увидев последние цветы и яркое осеннее небо над Островами, подруга станет подвижнее и активнее. И любознательность ее тоже молчала, если за три дня пребывания здесь женщина так и не покинула крыльцо дома. Той осенью даже в ожидании его решения, воздерживаясь от еды, Полина успела за неделю не раз обойти город и порт и сделать несколько вылазок в лес и на открытый участок за городом. Но не в этот раз. Впрочем, с едой, как ему уже сказал хранитель огня сиреневого дома, у нее и теперь было не слишком хорошо.

   - Как тебе квамье молоко? - спросил князь. Надо же было с чего-то начать разговор. Ведь беседа сама себя не начнет, а Полина ему помогать, очевидно, не собиралась.

   Она сделала еле заметное движение лицом. Возможно, это была тень улыбки вежливости.

   - Я пока не распробовала. А фруктовый чай понравился. Еще в Исанисе.

   Димитри внимательно посмотрел на подругу. Явного отчуждения он не увидел, только усталость и безразличие. Реплика, однако, вышла гладкой, как морской голыш. Ни одной зацепки, чтобы продолжить тему.

   - Хорошо, - кивнул он и отправил ей теплый взгляд. - Распробуешь, поделись впечатлениями?

   - Обязательно, - так же безразлично и тускло ответила она.

   Князь улыбнулся и перевел тему.

   - Тебе всего хватает? Может быть, что-то прислать из дома?

   Полина ненадолго задумалась.

   - Да нет, наверное. Мне не так много и нужно.

   - Я заметил, - несколько напоказ вздохнул он. - Или почти ничего, или весь мир.

   - Весь мир мне никогда не был нужен, - сказала она чуть удивленно.

   Димитри мысленно поморщился, досадуя. Он-то рассчитывал на ответную шпильку или хотя бы легкую отповедь. Атаковать повторно не было смысла: она примет это за очередной допрос, каких в ее жизни за последний год по имперскому счету и так было с избытком и через край. А вслух сказал:

   - Я попытался пошутить. Видимо, не сумел. Что же, давай тогда поговорим о серьезном.

   - Да, конечно, - ответила Полина.

   Димитри улучил момент и заглянул ей в глаза. Ощущение, которое он поймал, было не из приятных. На миг ему померещился лед Ладоги и бесконечная белесая плоскость под таким же белесым небом, смыкающимся с этой плоскостью где-то вдали. И между небом и льдом безостановочно летящий чуть вкось мелкий сырой снег. Князь поднялся из кресла, подошел к окну, посмотрел в доцветающий сад, вдохнул теплый, еще летний, воздух, стряхивая наваждение, принесенное из сознания Полины.

   - Я хотел поговорить с тобой о твоей приемной дочери, - сказал он.

   - Я что-то упускаю или делаю неверно? - тут же спросила она.

   Димитри печально посмотрел на подругу.

   - Последнее, чего я хотел бы, друг мой, это видеть, как ты, по свойственной тебе привычке, берешься делать больше, чем можешь.

   - Больше, чем можешь, - возразила Полина, - это когда силы кончаются еще до достижения результата.

   Димитри скептически приподнял бровь.

   - Ты хочешь сказать, что нынешнее твое состояние тебя устраивает?

   - А причем тут я? - блекло удивилась она. - Ты заявил разговор о девочке.

   Князь подошел к креслу Полины, присел перед ней на корточки и взял ее руки в ладони.