У свободы цвет неба

   - Ты продолжай, продолжай, - добродушно проговорил Валентин. - Уроженка Петербурга, девочка с Васильевского острова, автор Манифеста Убитого Города - кстати, кем убитого, не напомнишь? Нет? Ну ладно, потом вспомнишь. А еще вдова ликвидатора аварии, тоже питерца. По ходу, между ее первым возвращением из-за звезд и вашим, кхм, творческим подходом к хозяйствованию в крае прошло около пятнадцати лет. И что-то за все это время ей не пришла в голову ни одна идея, похожая на то, что за ней числится как за лидером Сопротивления. Ни на какие мысли не наводит, нет?

   - Я сам знаю, что кроме нас виноватых в случившемся нет, - мрачно ответил Дейвин. - Но она от этого магессой и всем прочим быть не перестает.

   - Ведьмак, остановись, - произнес Валькирыч. - Прекрати говорить и подумай еще раз. Не как сааланец подумай, а как человек дороги.

   Граф насторожился:

   - Я чего-то не вижу?

   - Да, - тяжело уронил сержант клуба. - Ты только что отказал человеку в том, что сам для себя вообще-то считаешь значимым.

   - Не понимаю. Или не замечаю, - признался да Айгит.

   - Мужик, - с терпеливой нежностью сказала Марго. - Погляди в зеркало. Там ты увидишь человека, который попросил своего сюзерена освободить его от клятвы, чтобы оказаться там и с теми, где и с кем он хочет быть. И этот же самый, сука, человек походя назначает другому человеку принадлежность, родство и образ жизни, прикинь? Самому не смешно, а?

   Дейвин почувствовал, как его кожу и грудь начинает жечь.

   - Не смешно, - выдавил он, опуская голову. - Стыдно.

   - Это хорошо, что стыдно, - не спеша сказал Валентин. - Значит, не совсем дурак.

   - Возможно, и так... - вздохнул граф. - Возможно...

   - Доказательство проще стакана, - заметил Белый. - Ты тут сидишь, и это твой собственный выбор.

   - Почему это доказательство? - спросил Дейвин.

   - Потому что тебе на себя не пофиг? - предположил Валькирыч. - И на свою жизнь тоже?

   - Есть такие, кому все равно, как жить? - удивился граф.

   - До хрена, - заверил Перец. - Взять хоть новообращенных в вашу веру. Ведь все до одного.

   - Ты уверен? - прищурился да Айгит.

   - Я тебе лично за каждого реально уверовавшего из здешних по бутылке вискаря поставлю. Если такие и найдутся, ты не сопьешься, а я не разорюсь, не то будет количество.

   И граф пошел искать. Не то чтобы лишняя бутылка виски была ему уж прямо настолько нужна, но по правилам клуба это был вопрос принципа и способ повысить вес своей точки зрения - предъявить аргументы, заказанные оппонентом в споре. И поиск хорошего ответа бодрил не хуже дуэли.

   Пока Дейвин да Айгит искал среди обращенных края истинно уверовавших в Путь, а Алиса с магами - в том числе при его непосредственной, хотя и не слишком активной помощи - делала то, что не подлежало разглашению тогда и осталось секретом по сей день, Димитри да Гридах был занят своими делами. И было их, как обычно, повозка, корзина и горсть. Два новых брачных контракта. Признание отцовства. Имперский протокол усыновления, который для мага раза в три сложнее, чем для смертного. Госсоветы чередой на одну и ту же тему - новый наместник для края. Миссия врачей, работающая в Сагай-ум, охрана для них, продовольствие, химреактивы и все прочее, что нужно не только впихнуть в портал, а для этого как-то вписать в очередь, но и достать оттуда целым, а для этого предварительно упаковать. Биологи, изучающие Кэл-Алар, и все их нужды - опять реактивы, бумага, расходники, тара для образцов, весы и гири, линейки и мягкие метры, лаги, драги, сачки, сетки и Пророк весть что еще. И две личных просьбы государя, причем обе касались непосредственно Полины, а одна еще и сайха, прилипшего к ней, как ракушка к килю корабля. Димитри понимал, что несправедлив, и знал причину несправедливости - постыдную, банальную и непреодолимую для любого сааланца. Он ревновал подругу. Ревновал, прекрасно понимая, что невозможно получить по обязательству то, что дается по выбору, и что на самом деле вопрос, кто из двоих к кому прилип, не так уж очевиден. И если говорить, как на конфиденции, не слишком значим. Значимо было то, что обрадоваться за подругу, как и следовало бы другу, князь не мог. И время от времени, вырывая минуту отдыха между дел, он обращал то к Айдишу, то к Хайшен один и тот же вопрос: "Почему именно он?".

   Этот вопрос Димитри даже принес Марине Лейшиной. Она посмотрела на него очень удивленно:

   - Ну ты даешь. Они же похожи. Как мы с Афье, а может, даже больше.

   Димитри посмотрел за окно, в октябрьское небо, наливающееся предстоящим дождем, и попросил:

   - Объясни мне это сходство. Я не вижу.

   Лейшина зябко повела плечами, включила кофе-машину, нацедила себе в чашку порцию эспрессо, глотнула, ругнулась на вкус, тоскливо глянула на возвышавшегося над ее столом князя:

   - Ты, может, хоть присядешь, чтобы я себе шею не свернула?

   Димитри послушно подвинул кресло и устроился напротив Марины через стол.