У тебя есть я

Проведя их в маленькую, но просторную гостиную, Ирочка сразу заявила, что обладает черным глазом и тяжелой рукой, и поэтому ничуть не удивлена, что, раз в году собравшись напомнить о себе подруге детства, выбрала именно ту секунду, когда лучше было этого не делать.

– Всю жизнь так, – громким басом сокрушалась Ирочка, – я как сила, которая вечно хочет зла и вечно совершает благо, только наоборот. Куплю детям путевки в санаторий – пожалуйста, кишечная инфекция. Такое все… И тогда меня будто под руку толкнули – звякни Рите, а то давно не виделись. И я ведь знала про свое это свойство, но все равно! Что от звонка случиться-то может, подумала я!

Последние слова доносились уже из кухни. Зиганшин с Анжеликой переглянулись, он состроил гримасу, мол, я же говорил, нечего тут ловить, кроме доморощенной метафизики, давай собираться.

Ирочка вернулась с подносом, на котором стояла чуть запотевшая бутылка минералки и безукоризненно чистые стаканы тонкого стекла.

Зиганшин улыбнулся, ему было приятно такое сдержанное гостеприимство.

Ирочка села в кресло напротив и принялась рассказывать так напористо и энергично, что не было возможности ее остановить.

Она сообщила, что в детстве дружила с Маргаритой только потому, что ее заставляла это делать мама, ученица Риммы Семеновны. Тихая, забитая девочка ей совсем не нравилась, с Ритой было скучно, но приходилось время от времени встречаться.

Только став взрослой, Ирочка поняла, что Рита трусиха не сама по себе, просто она задавлена суровой родительницей, и не так боится за себя, как за то, чтобы не огорчить мать.

– Римма Семеновна родила Маргариту очень поздно, и в крайне неудачный момент, – разливалась Ирочка, – у нее как раз были хорошие шансы занять директорское кресло, а тут вдруг бац! Ребенок, про который она была уверена, что это климакс. Естественно, она постаралась вернуться к работе как можно скорее, но все равно декрета хватило, чтобы на должность назначили другого человека, и этого она никогда не простила своей дочери.

– Но ведь не все в жизни происходит как мы хотим, – заметила Анжелика, – я вот тоже, как только замаячит перспектива продвижения по службе, сразу оказывалась в положении. Прямо рок какой-то, ну так что ж? Существуют гораздо менее приятные причины краха карьеры. Например, рак…

– Ну так она и относилась к Ритке примерно как к раку! – азартно воскликнула Ирочка. – Это ужас был вообще! А тут еще для полного счастья померла ее собственная мамаша, которая вела дом, и бедная Римма осталась, как дура, без домработницы, без директорского кресла, и с ребенком на руках. Ну ничего, она быстро все наладила. Вроде бы интеллигентная семья, а как в глухой деревне: дочери десять лет, матери дела нет. Полностью перевалила на Ритку все хозяйство, а учится она там, не учится – по фигу. Главное, чтобы обед сварила. У Риты был прекрасный слух, так думаете, ее терзали музыкалкой, как меня? Ничего подобного! Росла как сорная трава, ни в какие кружки не ходила. Я вот психологией увлекаюсь, так у нее был такой классический случай выученной беспомощности, что я даже статью об этом хотела написать. Кучу материала изучила и написала-таки, а комп взял и сожрал текст, прежде чем я его выложила.

Зиганшин украдкой толкнул Анжелику. Втягиваться в научный диспут ему совершенно не хотелось.

– Поначалу я, конечно, расстроилась, – напористо продолжала Ирочка, – а потом поняла, что и правильно, потому что часами можно рассуждать о бессмысленных рабских работах, непредсказуемости наказания и прочей лабуде, а на самом деле все гораздо проще: выученная беспомощность возникает, когда родители относятся к детям, как к вещам, а не как к людям, вот и всё.

«Глубоко», – хмыкнул про себя Зиганшин и снова ткнул Анжелику. Ирочка выдержала эффектную паузу и понеслась дальше:

– Вы можете подумать, что я специально лью грязь на Римму Семеновну, потому что она в итоге прокатила мою маму. Ну да, мы все на нее злы, но то, что я говорю, это правда.

– Каким образом прокатила?

– Ну как это бывает. Пока ты в учениках и прислужниках, все нормально, но время идет, ты матереешь, и тут или тебе очень сильно повезет, и твой учитель оказывается действительно великим человеком и выводит тебя на самостоятельную орбиту, или надо набраться мужества и уйти в другое место, где тебя учеником никто не знает. Маме пришлось выбрать второй вариант, потому что Римма Семеновна не терпела рядом с собой самостоятельных специалистов. Ну это бы ладно, но потом она из чистой мести маме задробила докторскую и дала такой разгромный отзыв на монографию, что, как говорится, слава богу, что не тридцать седьмой год. Ну не суть. Знаете, очень часто репутация— это одно, а сам человек – совершенно другое. Про Римму Семеновну все говорили прямо-таки с придыханием: «О, это глубоко порядочный человек!» – потому что она любила порассуждать о благородстве и всяком таком, а на деле? Загнобила собственную дочь, попортила кровь многим талантливым людям, не одной только маме.