У тебя клыки? (ЛП)

– Это? – я знала, я просто знала по его тону, что одна из его бровей вопросительно поднялась.

Я также знала, что парень вроде него – такой великолепный, не говоря уже о, по меньшей мере, трехсотлетнем возрасте – вероятно, перецеловал множество женщин, и все они целовались явно лучше меня. Я была уверена, что французская малышка-революционерка со своими ногами умела и кое-что покруче. Я отступила еще на шаг, положительно чувствуя себя теперь больной на голову. Тупая Фран! Тупая, ужасно целующаяся Фран!

– Фран?

Я протянула руку и сделала шаг в сторону.

– Все в порядке; ты не должен ничего говорить про это. Извини. Я не сделаю этого снова.

Он взял мои руки, помещая их на свою грудь, его ладони согрели тыльную сторону моих рук, когда я была нежно притянута к его груди.

– Теперь ты заставляешь меня грустить. Это не был поцелуй, Фран.

Я не могла посмотреть на него. Даже если бы смогла его видеть, я не хотела глядеть в его глаза. Вместо этого я смотрела на мочку его уха, ту, что с алмазом.

– Я же сказала, что сожалею. Ты не должен втирать про то, как я плоха…

– Ты не плоха, просто неопытна. Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

– Нет, – сказала я, чувствуя себя всецело упрямой и еще более тупой, чем когда-либо. Теперь он пожалел меня, потому что я не знала, как правильно целоваться. Я ненавидела, когда меня жалеют, почти так же, как ненавидела зваться фриком.

– Идет. Как насчет того, чтобы ты снова поцеловала меня? На этот раз, не просто коснись губами моих, придержи их там, пока говоришь «Миссисипи».

– Ты смеешься надо мной?

Он отпустил мои руки на свою грудь и скользнул своими вокруг моей талии, притягивая меня ближе, пока его дыхание не овеяло мое лицо, когда он заговорил.

– Я могу уверить тебя, что последняя вещь, которую я хочу сделать сейчас, это смеяться. Поцелуй меня, Фран. Пожалуйста.

И «пожалуйста» сделало это. Я прекратила глазеть на мочку его уха, чуть приподняла подбородок, так что мои губы оказались на толщину волоса от его.

– Миссисипи, – сказала я, мои губы прошлись по его в теплом и мягком касании.

– Снова, – прошептал он.

– Миссисипи, – выдохнула я, на сей раз позволив губам касаться его все время пока я говорила слово.

– Еще раз, – сказал он, его голос был низким и гладким, как черный атлас.

Миссисипи, подумала я, целуя его, по-настоящему целуя, мои руки скользнули вверх по его плечам, запутавшись в его волосах. Я стянула кожаный ремешок, который он использовал, стягивая волосы в конский хвост, его волосы пролились как холодный шелк по моим пальцам, в то время как его губы задвигались под моими, его рот немного приоткрылся, как раз достаточно, чтобы всосать мою нижнюю губу.

Я медленно отодвинулась от него, мои губы цеплялись за его, словно не хотели их покидать (умные губы), мои руки проложили путь по его плечам и вниз по его груди, пока не упали по бокам, неожиданно опустевшие и похолодевшие. Мой мозг – если таковой был – крутился как хомяк в колесе, пытаясь придумать, чтобы сказать что-то кроме:

 – Священная корова! Ты знаешь, как целоваться!

– Гм, – сказала я, в то же время, желая умереть. Давай же, Фран, ты же можешь переплюнуть это!– Знаешь, что твои волосы длиннее моих?

Он пялился на меня с минуту, потом откинул голову назад и громко расхохотался. Я стала ярко-красной, я просто знала, что сделала это, потому что мои щеки целиком запылали, потом вдруг он обнял меня, очень сильно и отпустил.

Объятие заставило меня почувствовать себя лучше. Мои руки были на его руках, пока он обнимал меня, и я не могла ощутить смысл его насмешки надо мной. Это было веселье и удовольствие, и по-настоящему теплое, звенящее ощущение, что я не могла рассмотреть слишком хорошо, но не было никакого признака, что он насмехался надо мной. Я расслабилась.

– Надеюсь, ты смеешься со мной, а не надо мной, потому что если нет, ты оставишь мне шрам на всю жизнь, и я никогда не смогу никого еще раз поцеловать, не задаваясь вопросом, не совсем ли я отстойная в этом.

Он взял мою руку и сжал, потянув меня в сторону ярмарки.

– Ты не отстойная в поцелуях, Фран. Я смеялся, потому что ты так восхитительна.

Восхитительна. Хмм. Я думала об этом в течении пары минут, что мы шли в сторону маминой палатки, моя рука была в его, я изнутри вся горела и сияла. Кто бы мог подумать, что я была восхитительна. Произошла хорошая перемена с фриком.

Я махнула маме, так как она объясняла заговор клиенту. Она взглянула на часы, скривив губы.

Я изрекла ей «Извини!» (мы прибыли на десять минут позже) и притворилась, что не замечаю ее возмущенный взгляд, когда она увидела, что я держу Бена за руку.

– Я должна поговорить с Имоджен, когда она будет не занята, – сказала я Бену, когда мы брели вниз к центральному проходу. Мы остановились проверить дремавшего Теслу, задняя левая нога которого была задрана вверх и уперта в край другого копыта. Я погладила его и развернулась к Бену. – Спасибо тебе за поездку и… гм… за все.