У тихой Серебрянки

Схваченный под уздцы Алексеем Барковским конь стал. Предатели не успели сообразить, в чем дело, не успели схватиться за оружие, как вынуждены были выполнить приказ Кузьмы Черненко - поднять руки. Их разоружили и на той же подводе доставили в партизанский лагерь. На допросе Никитин и Пухтунов всячески выкручивались, старались уйти от ответственности, пытались оправдать свои злодеяния тем, что действовали не по своей воле, а по приказу немецкого коменданта и полевой жандармерии. Партизанский суд приговорил их к высшей мере наказания.

22 ноября Будников с небольшим подразделением разгромил волостную управу и полицейский участок в деревне Хизов Кормянского района. Люди подсказали партизанам, куда спрятались немец, трое полицейских и староста. Их нашли. Комсомольцы деревни обещали Будникову подготовить для поступления в отряд большую группу молодежи.

Тогда же произошло еще одно событие. Начальник особого отдела отряда П.В.Будников сообщил мне, что в Серебрянку приглашен заместитель начальника полиции Павел Ларьков, чтобы завершить с ним переговоры об уничтожении журавичского гарнизона. Нашим подпольщикам велели охранять место встречи дом Власа Леонтьевича Прохорова.

Вечером Ларьков приехал в Серебрянку в сопровождении своего помощника Олисюка и полицейского Лесневского. Вскоре пришли Белых и Дикан с двумя партизанами. Во время переговоров Ларьков и Олисюк согласились сдать весь журавичский гарнизон. Они обещали поставить у пирамид с оружием надежных людей и тем самым лишить гитлеровцев возможности защищаться.

Оставалось договориться о сроках выполнения операции и еще о некоторых деталях, но на улице послышалась ружейно-пулеметная стрельба. Переговоры пришлось прервать.

Как выяснилось позже, взвод гитлеровцев возле Серебрянки наткнулся на партизанское охранение, открыл беспорядочную стрельбу и ушел в гарнизон - на мост через Рекотянку. Полицейский Лесневский во время перестрелки убежал из деревни и доложил коменданту, что Ларьков и Олисюк встречались с партизанами в доме Власа Прохорова.

Белых и Будников послали ко мне на ночь Ларькова. И только в полночь, когда хватились, что нет Лесневского, я вынужден был направиться в партизанский лагерь, чтобы выяснить, как поступать дальше.

Утром события уже приняли опасный поворот. Комендант вызвал к себе старосту Ковалева и его сестру Груню. Они подтвердили показания Лесневского и, более того, передали списки семей серебрянских коммунистов.

23 ноября гитлеровцы схватили коммунистов Власа Леонтьевича Прохорова, Петра Фроловича Михеенко, беспартийных Николая Тереховича Сафронова и Спиридона Герасимовича Бакова. Одновременно в Журавичах арестовали заместителя начальника полиции Павла Григорьевича Ларькова. Их всех увезли в Чериков.

Об этом проговорилась Груня Ковалева, директор школы в Серебрянке. Она хвасталась, что сам комендант приглашает ее поехать в Чериков на очную ставку с коммунистами.

- Так что пусть еще с недельку поживут в Серебрянке другие, невыявленные коммунисты, - смеясь, сказала она, бросив прищуренный взгляд в мою сторону.

Слушая эти разглагольствования, думал, как убрать Груню Ковалеву. Конечно, труда особого нет, но нужно так сделать, чтобы никто не пострадал за эту гадину. Даже вот сейчас можно. Но я помнил приказ партизан: "Ковалева нам нужна живая!"

Я мучился оттого, что не имею права убить ее, что из-за нее прольется кровь честных людей, патриотов. Вот завтра она поедет с комендантом в Чериков... Нет, сегодня, только сегодня ее убрать!

- Что вы задумались, господин Дмитриев, - долетает до меня голос Груни, и лишь теперь замечаю, что не в тетрадь смотрю, а в окно на лес за околицей.

- Приглашен вечером на именины. Кстати, и вы, кажется, тоже приглашены... Вот ломаю голову, какой преподнести подарок. У Михаила Никодимовича Лукашкова будут только члены семьи да коллеги по работе. Выпьем немного, повеселимся. Не все же делами заниматься. Правильно? Вы пойдете?

Ее стали приглашать учительницы, все наши подпольщицы - Нина Левенкова, Нелли Кильчевская, Нина Язикова, Евдокия Комарова.

- Да что вы меня зовете? - кокетливо заупрямилась Груня. - Именинник-то не приглашал...

Перебивая друг друга, мы начали доказывать, как Лукашков закрутился-завертелся с подготовкой стола, к тому же ее, директора, не было в школе, когда он всех приглашал. Даже наказывал вот так коллективно просить.

- Не отказывайтесь, - сказал я, когда все замолчали.

Наконец Ковалева сдалась:

- Хорошо, я приду. Но схожу предупрежу брата, что сегодня задержусь и приду несколько позже

Ковалевы, боясь партизан, по-прежнему уходили на ночь в гарнизон на рекотянский мост.

Мне, Левенковой и Язиковой домой идти вместе, и мы вышли на заснеженную улицу.

- Что ты задумал? - спросила Язикова, и голубые глаза ее засветились в предчувствии чего-то особого. Она любила необычное и опасное.

- Миша даже не знает о своих "именинах", - озабоченно говорю я. - А нужно, чтобы были эти именины.

- Что надо сделать? - Коли коснулись дела, для Нины Игнатьевны Левенковой главное четкость, точность. Она рисковать не любила, хотя никогда не трусила.