У тихой Серебрянки

Вот так было выполнено задание подпольного райкома партии и командования бригады. Фашистская газетенка в Корме прекратила свое существование. А у партизан и коммунистов, да и у всего населения появился свой печатный орган — «Красный партизан»,

3

Коварных и сильных врагов, какими оказались фашисты, нельзя было побеждать одной лишь мощью. К ней нужны были ум, хитрость, знания, умноженные на смелость.

Не случайно Игнат Максимович Дикан 26 января 1943 года писал секретарю Гомельского подпольного обкома партии: «Прямо радостно, как мы немцев обманываем в бою!» Да, бои с фашистами велись везде, где ступала их нога.

25 марта рано утром кто-то постучался в наш дом. Я вышел во двор. Незнакомый человек сказал, что он Петр Горбацевич, и назвал пароль. Пароль был настоящий: срок его заканчивался через три дня. Горбацевич торопливо объяснил, что работал по заданию партизан в районной земельной управе и попал на подозрение жандармерии, просил срочно доставить в отряд. Я слышал о нем, через связных получал от него сведения, но этого человека никогда не видел. Поэтому не торопился с ответом. Пригласил его во двор, чтобы не стоять на виду у всей деревни.

— Ну и что? — снова спросил я неопределенно.

— Заведи меня к партизанам.

— К каким?

— Как — к каким? К обыкновенным…

— Не знаю ни обыкновенных, ни необыкновенных, — отрезал я сердито. — А ты, парень, уходи туда, откуда пришел. Иначе в гарнизон отведу, — и направился к двери.

— Постой, не горячись. — Он шел за мной и шепотом продолжал: Начальник штаба Антонов Филипп Карпович сказал, чтобы в случае провала к ним подавался.

— Если тебе так сказал некто Антонов, то и подавайся к нему.

— Но он сказал, что место укажешь ты, — настаивал Горбацевич.

— Откуда мне знать какие-то места? Вот поживи в Серебрянке, может, нагрянут партизаны, ты и встретишь своего Антонова.

— Нельзя мне и часа оставаться здесь, — горячо объяснял он. — Уже, может, хватились документов, которые я стащил и должен доставить в штаб.

— Интересно… Покажи, что у тебя там за документы.

Из-за пазухи он достал большой сверток бумаг, отпечатанных на машинке. Я быстро пробежал глазами первые листки. В них говорилось о готовящейся операции карателей в зоне деревень Рисково, Каменка Рисковская, Перекоп. Операция имела шифр «Хозяйственная экзекуция». И только теперь убедился, что этого Горбацевича должен выручить. У меня есть и четкие указания, как поступать в таких случаях.

— Оружие?

— Нет у меня оружия. Можешь обыскать, пожалуйста.

Мы вышли на улицу. Как проводить его в партизанский отряд? Легче, если бы это случилось вечером. Средь бела дня большой риск, но ничего не поделаешь — надо.

Когда вышли за околицу и направились по дороге в Малашковичи (а вокруг поле, ни деревца, ни кустика), Горбацевич вдруг насторожился:

— Почему мы идем сюда?

— А куда идти? — ответил я вопросом на вопрос.

Он с минуту молчал, а потом всю дорогу рассказывал о своей работе в земельной управе, о встрече с партизанскими командирами, называл многих по имени-отчеству. И я еще больше убедился, что это — свой человек.

Мы договорились, что если встретим немцев или полицейских, скажем, что идем к Илье Дворецкому покупать сало.

Вот и Малашковичи. Здесь живет учитель, теперь партизанский связной. Илья приветливо улыбается нам, как всегда разговорчив. Но вдруг на улице раздались выстрелы, и во двор вскочили двое полицейских. Они вытолкнули нас на улицу. Там поджидал старший полицейский Савельичев.

— Чего надо? — спрашиваю у него.

— А вот зайдем в участок, там и получишь подобающий ответ, — он презрительно скривил губы.

— Смотри, чтобы тебе там не сказали: гоняешься не за тем, за кем надо, — отвечаю с независимым видом, даже с вызовом.

— А это кто? — кивает на Горбацевича.

— Кажется, такой, как и ты, а может быть и похлеще…

Тон моего ответа, видимо, охладил полицая, а тут еще вмешался Горбацевич:

— Я работник районной земельной управы. Вы не имеете права задерживать меня, в противном случае будете нести ответственность перед самим комендантом. Я предупредил вас. Все!

Не знаю, сколько бы велись эти переговоры. Старший полицейский явно не знал, что делать с нами: отпустить или конвоировать до участка. Но тут на улице послышались крики ребятишек: «Партизаны! Партизаны!»

Прямо сюда мчались три всадника.

Савельичев юркнул на огороды, один полицейский успел выстрелить по всадникам. Третьего, который растерянно топтался возле меня, я взял за руку и твердо сказал ему:

— Ни с места, иначе стреляю.

Партизаны поймали и того, который после выстрела убежал на огороды. Но старшего полицая не нашли.

— Вы кто? — грозно наседает на меня партизан с автоматом на груди.

— Отойдем в сторонку, — прошу его.

Называю пароль, объясняю, что надо моего путника во что бы то ни стало доставить в штаб. Вместе с ним и полицейским пусть ведут и меня. И не надо скупиться на подзатыльники. Ведь вся деревня была свидетелем, как нас захватили сначала полицейские, потом — партизаны.