У вас один общий друг

– Не знаю. Я просыпаюсь утром, иду на сайт, вижу длинную анкету, начинаю заполнять и… просто не могу. Провожу целый день, читая всякие дурацкие статьи – типа, тридцать самых роскошных причесок знаменитостей.

– Да, я тоже эту читал, – отозвался Боб. – Ту, где Патрик Суэйзи на четвертом месте? Прискорбно. Продолжай.

Элис засмеялась.

– Моя лучшая подруга, скрипачка, сейчас гастролирует с концертами. Раньше мы играли дуэтом, и я выступала не хуже, потому что могла. Потому что была способна. Я каждый день занималась по много часов, раз за разом оттачивая пассажи, пока не получится не просто хорошо, а отлично. Даже в туалет не ходила. А теперь…

Она замолчала, снова прислушиваясь к свече.

– У меня что-то случилось с мозгом. Наверное, из-за телефона – не могу обходиться без него дольше чем полминуты.

Словно собака, услышавшая свое имя, телефон, дремлющий у хлебной тарелки, пробудился; в стакане с водой отразился голубой отсвет экрана. ДИНЬ! Боб и Элис обменялись взглядами и рассмеялись. Она проверила сообщение. Оно было от Келли.

– Привет. Ты не поздравила меня на фейсбуке. Сердишься?

Элис погрузилась в уныние. Видимо, сказанное и сделанное в реальной жизни не считается. Она взглянула на Боба, и на мгновение ей захотелось упасть в объятия незнакомого мужчины и заплакать. Кажется, он почувствовал желание собеседницы, но ей было все равно. Элис смертельно устала скрывать чувства.

– Мне кажется, человеческая раса обречена, – без улыбки произнесла она.

Несколько секунд они молча сидели, слушая звяканье столовых приборов. Впрочем, Элис его не слышала. В голове звучал голос: «Пора заниматься».

– Я знаю одну девушку по имени Руди Киттикорн, – вдруг сказал Боб.

К чему это он? Руди Киттикорн. Имя перекатывалось в мозгу Элис, словно галька. Руди Киттикорн? Элис оживилась.

– Руди Киттикорн?

– Руди Киттикорн, – повторил Боб.

– Откуда ты знаешь Руди Киттикорн?

– И ты знаешь Руди Киттикорн?

– Я знакома с одной Руди Киттикорн. Не знаю, сколько всего девушек с таким именем. – В Америке – три. Во всем мире – четырнадцать. – Азиатка? Сверхъестественно умная?

– Ага. Из Колумбийского университета. Откуда ты ее знаешь?

– Когда-то мы были лучшими подругами.

Боб удивился и даже как будто встревожился.

– Правда?

– Мы много лет не общались, – сказала Элис. Еще одно имя в длинном списке друзей, для которых у нее не нашлось душевных сил написать быстрое «привет». – А ты откуда знаешь?

Боб не ответил. Будь Элис повнимательнее, то заметила бы, насколько подчеркнуто он не ответил.

– Просто знаю, – со смехом произнес он. – Надо же, какое совпадение. Получается, ты в курсе, что Руди реально шарит в компьютерах.

– Догадываюсь. С тех пор много времени прошло.

– Она аспирантка в Колумбийском университете, в отделе разработки искусственного интеллекта. Они там творят вещи, которые нам и не снились. Как в фантастическом фильме. Реальная фантастика. Фантастическая реальность. Руди создает компьютеры, превосходящие по мощности человеческий мозг. Как «Дип Блю»[14], только круче.

– Вот это да. Обалдеть можно. – Как хорошо поговорить о ком-то другом, подумала Элис.

– Потрясающе, правда? Так вот, Руди создала суперкомпьютер и назвала его ЛЕО. Этот ЛЕО был как рок-звезда среди суперкомпьютеров. Она научила его играть в шахматы, и через неделю он выиграл у шахматной команды Колумбийского университета. С такой машиной шутки плохи. Однако Руди не боялась, что компьютер становится все умнее. Она смотрела глубже. Ей хотелось, чтобы он отличался от других. Чтобы он стал человеком. То есть научился делать то, что не умеет ни один компьютер.

– Что же это?

– Смеяться.

Элис улыбнулась.

– Как же заставить компьютер смеяться? – Звучит как начало анекдота.

– В том-то и дело. Руди выдвинула теорию – наверное, на основе всяких исследований и расчетов, я в этом не разбираюсь: прежде чем компьютер научится понимать юмор, надо дать ему базовое определение, что это такое. Например, придумать шутку, которая раскладывает юмор на молекулы.

– Великая Унифицированная Шутка? – уточнила Элис.

– Именно, – ответил Боб. – Руди работала над этим несколько месяцев. Она смотрела и читала все, что связано с юмором. Каждую смешную книгу, каждую комедию и телешоу, до которых могла добраться, каждый сериал и видео на ютьюбе – все-все. Аристофана, Шекспира, Эндрю Дайса Клэя[15]. Руди глубоко погрузилась в теорию и практику юмора и наконец нашла решение. Она собрала сокурсников в лаборатории и презентовала Великую Унифицированную Шутку.

– И что это за шутка? – заинтригованно спросила Элис.

Боб выдержал паузу, сделал глоток воды, затем наклонился вперед и произнес:

– Я – банан.

Элис не рассмеялась.

– Что?

– Я – банан.

– И это все?

– Все.

– Не смешно.

– Да ладно! Отличная шутка. Удовлетворяет всем требованиям. Ироничная, необычная, антропоморфная, чуть-чуть скабрезная, к тому же в ней есть слово «банан», которое само по себе смешное.

– Да, но все равно не смешно.