У вас один общий друг

Элис открыла анкету для регистрации на MCAT и тут же закрыла. Не могу. Что угодно, только не это. Например, шоу «Темная сторона любви» – о нем все говорят. Она зашла в «Зазеркалье» через аккаунт Карлоса. Он увидит, что она смотрела «Темную сторону любви», сочтет примитивной дурочкой и порадуется их разрыву. Впрочем, какая разница? Пусть думает что хочет. Элис все равно об этом не узнает. Его мнение останется при нем, в Куинсе, в мансардной квартире в полумиле от железнодорожной станции.

Гэри потоптался на плече у Элис и получил еще одно семечко.

Фейсбук. Карлос Декэй. Не женат. На странице ничего нового; последняя запись сделана в декабре – речь Уинстона Черчилля. Ну еще бы. За все время их отношений, единственное, чего Карлос хотел от Элис, – чтобы она проявила интерес к Уинстону Черчиллю. Он советовал ей книги о Черчилле, кидал ссылки на статьи, предлагал документальные фильмы, присылал мемы и даже пригласил в Лондон посмотреть музей-бункер Черчилля. Полтора года Элис упорно и последовательно отвергала присутствие Черчилля в своей жизни. Только здесь, сейчас, будучи свободной от обязательств, она решила выказать любопытство в отношении величайшего британца в истории. И кликнула ссылку.

Это оказалось обращение сэра Уинстона к совместному заседанию Конгресса на следующий день после Рождества, через девятнадцать дней после Перл-Харбора. Речь «Хозяева своей судьбы». Карлос о ней рассказывал. Он подробно разъяснил, в чем значение и важность этой речи, а Элис слушала, кивала и соглашалась – да, речь очень важная. Отношения – это прикольно, но в то же время тягомотно. Хорошо, что сейчас она ни с кем не встречается.

Элис нажала кнопку «воспроизвести». На размытом черно-белом кадре появился маленький Черчилль в пижонском смокинге. Перед ним стоял частокол старомодных радиомикрофонов.

– Уважаемые члены, э-э, Сената и, э-э, Палаты представителей, – произнес он чуть дребезжащим голосом с британским акцентом, – для меня большая честь присутствовать, э-э, здесь…[19]

Чего ты хочешь на самом деле?

Черчилль продолжал что-то бубнить, только Элис уже открыла «Ловец жемчуга». Новых постов пока нет. Ребята из «Ловца жемчуга» ушли отдыхать. Сайт небольшой, но популярный, так что существует не зря. Реальные люди, которых Элис знала по их статьям – Джинзи Милано, Томасина Орен, Грант Нуссбаум-Ву, специалист по этике Гровер Кайнс, – наверное, сидят сейчас в баре и поднимают тосты за день, проведенный с пользой. Вот такусенькой чуточкой-крохотулечкой пользы.

– Как бы я хотел, чтобы моя мама, – произнес Черчилль, и в его голосе зазвучала печаль, привлекшая внимание Элис, – светлый образ, э-э, которой по прошествии лет не тускнеет в моей памяти, могла сейчас присутствовать здесь…

Пора заниматься.

Элис зашла в электронную почту. В папке «Черновики» открыла последний черновик письма, адресованного матери, Пенелопе Старлинг Квик. В углу страницы рядом с адресом была фотография Пенелопы – маленькая, плохого качества. Она навсегда останется здесь, в маленькой темной пещере застывших размышлений и неразрешенных сомнений. Элис не знала, зачем начала писать это письмо, зачем уже несколько месяцев открывает и закрывает его, почему никогда не отправит, а если даже и отправит, то неизвестно для чего. Возможно, в мамином почтовом ящике тоже хранится неотправленный черновик, адресованный дочке. Ее почтовый ящик еще существует? Никто не знал к нему пароля. Что происходит с аккаунтом, в который больше трех лет не заходили?

ДИНЬ!

Уведомление от фейсбука. Заявка в друзья.

Боб Смит.

Боб Смит? Должно быть, тот самый Боб. Кто же еще?

Да, тот самый Боб.

Элис зашла на его страничку. Ни фотографий, ни постов, ни друзей. Только имя – Боб Смит. Она приняла заявку в друзья. Тут же пришло сообщение.

– Не спишь?

Он что, предлагает встретиться? Серьезно? Рокси нет дома – значит, он еще с ней? (Боб действительно был с ней; он прятался в ванной, а в это время Рокси, голая, лежала на кровати и листала «Флиртариум», подыскивая следующего кавалера.)

– Не сплю, – ответила Элис. – Ты же вроде говорил, тебя нет на фейсбуке.

– Меня здесь и не было. До этой минуты. Я не взял твой номер телефона, поэтому зарегистрировался и нашел тебя.

– Ну привет.

– Привет. Просто хотел сказать – мне было приятно провести с тобой вечер. Надеюсь, ты все-таки поступишь на медицинский. Думаю, из тебя получится хороший врач. Не сдавайся.

Конечно, приятно, что этот Боб хочет пообщаться, но разве не он только что ушел с ее соседкой? Что полагается говорить в таких случаях? К чему вообще был этот вечер? К чему были последние три года, да и все двадцать восемь лет жизни? Это дно. Квартира в подвале – дно. Элис сомневалась, что ей удастся выкарабкаться. И тут слова ее товарища по подвалу, произнесенные три четверти века назад, оказались как раз к месту.