У вас один общий друг

Вернувшись из солнечного света в полумрак, она нащупала тарелочку с орешками и съела один. Тот оказался перченым – пришлось запить его остатками коктейля «7&7». Питтипэт была одна. Они с Биллом договорились сперва поужинать в «Ля Трайез», однако он узнал, что вечером будет организационное собрание для студентов, и предложил встретиться на месте. Билл был большим специалистом по «встретиться на месте» – постоянно в движении, вечно в поисках наиболее эффективного решения. Питтипэт эта его черта ужасно бесила.

Тем не менее она согласилась, он сказал, что очень ее любит, и теперь оставалось лишь коротать время в баре. Билл писал ей с собрания, в которое входила экскурсия по библиотеке Батлера. Боже мой! Какая библиотека! Потрясающе! Фрески! Картины! Мраморные лестницы! Портрет бывшего президента Колумбийского университета Дуайта Эйзенхауэра в парадной мантии! Ты знала, что Эйзенхауэр был президентом университета? Я – нет!!! А вот главный читальный зал, весь из мрамора! Длинные деревянные столы, массивные стеллажи, зеленые лампы и какой-то латинский девиз над входом. Magna Vis Veritas – что это значит? Надо загуглить. Ах да – «Велика сила истины». Бог ты мой, какая глубокая мысль, правда?

– Правда. – Питтипэт знала, что Билл рассчитывает услышать более развернутый ответ. Ему требовалось, чтобы она разделила его энтузиазм, выразила восторженное одобрение. Он хотел, чтобы главная женщина в жизни Билла собрала мелкие детали его существования – наблюдения, достижения, рюкзаки – и соткала из них масштабное повествование о том, что Билл Квик добился больших успехов и все делал правильно. Иногда Билл казался Питтипэт таким, каким он был на самом деле: маленьким мальчиком, у которого умерла мама.

– Ну все, уже выхожу, – наконец сообщил он. – Библиотека – полный восторг! Она открыта до полуночи. Вот бы как-нибудь зависнуть в ней на целый вечер. Здесь так тихо, просторно и спокойно.

– Хочешь остаться?

– Нет, что ты. Я же еду к тебе!

Питтипэт уловила намек.

– Милый, если хочешь задержаться и почитать, ничего страшного, – написала она. – Я уже на углу Сто одиннадцатой. Посмотрю квартиру сама. Если она действительно хороша, в следующий раз мы придем вместе.

– Ты уверена?

Питтипэт отправила эмодзи с поднятым большим пальцем, и вопрос был решен. Билл повторил, что очень ее любит. Библиотека работает до полуночи; нет сомнений, он останется там, пока охранник не вытащит его из талмудических глубин какой-нибудь распечатки и не попросит уйти.

Ну и ладно. Скоро я забеременею, и Билл будет принадлежать только мне.

У Питтипэт в животе что-то шевельнулось. От коктейля остался только лед. Она сделала последний глоток, расплатилась и вышла в летнюю ночь.

Вездесущий распечатал пачку сигарет. Элис и Рокси сели в такси и отчалили в направлении Ист-Сайда. Вечеринка проходила в здании без лифта, находящемся на отрезке Третьей авеню, на котором селились преимущественно недавние выпускники университетов, создававшие Нью-Йорку репутацию веселого, молодого, шумного и несносного города. Такси остановилось напротив узкой двери рядом с прачечной самообслуживания. С третьего этажа доносилась музыка. Рокси нажала кнопку интеркома. Элис представила, как домофон наверху надрывается, стараясь докричаться до хозяина сквозь пьяный гул.

В ожидании, пока им откроют, Рокси проверила телефон.

– Боб задерживается. Пишет, застрял на совещании.

– Значит, у него бывают совещания, – заметила Элис. – Еще один факт о нем.

– Точно! Хотя он написал буквально следующее: «Совещание затягивается». Это может означать все что угодно. Я тысячу раз отговаривалась тем, что совещание затягивается, хотя никакого совещания и в помине не было. Например, если на самом деле я была у доктора, долго принимала душ, меня задержала полиция… в общем, в тех случаях, когда мне не хотелось говорить правду.

В заляпанном окне входной двери показался слоноподобный мужчина. Рокси и Элис переглянулись, оценив его габариты.

– Вы на вечеринку Викрама? – Голос у мужчины был тихий и мягкий, как папиросная бумага.

– Точно, – подтвердила Рокси.

Великан взглянул на повязки у нее на лице, начавшие отклеиваться на влажном воздухе, но ничего не сказал.

– Третий этаж, – произнес он и вышел на улицу. Элис и Рокси прошмыгнули внутрь.