У великих африканских озер

Из Буганды для него присылали деньги — там его сторонники организовали сбор добровольных пожертвований. Ему советовали вернуться как частному лицу, и Когэн уже подобрал ему преемника на посту кабаки — Джорджа Маванду, его старшего брата, который, правда, отказался от предложенной «чести».

В середине декабря по поводу высылки кабаки развернулись горячие дебаты в британском парламенте. Этот вопрос внесли социалисты, хотя считали кабаку феодальным монархом — да он и был таковым, только в колониальной модификации. Консерваторы поддерживали Когэна. Литтлтон произнес 22 декабря блестящую речь, в которой заявил, что решение о высылке кабаки принято окончательно.

А в Буганде решили на время отсутствия кабаки назначить регентов: губернатор полагал — пока не будет посажен на трон новый кабака, а люкико — пока не вернется Мутеса II. На телеграфный запрос люкико кабаке о регентстве было получено его согласие. 8 января 1954 года регентов привели к присяге, а из тронного зала дворца после этого убрали леопардовые шкуры — знаки власти кабаки.

Самому же кабаке пришлось уехать из отеля «Савой», что было отмечено шампанским за счет британских властей. Затем для него были сняты комнаты на Итон Плейс, 21, и назначено годовое содержание в 8 тысяч фунтов стерлингов. Его спутник, тот самый, который ходил к губернатору с ружьем, Роберт Нтамби, получил прозвище «Мистер Джин», поскольку всем посетителям изгнанника предлагал этот напиток — «немного освежающей жидкости». А делегация, посланная люкико в Лондон для борьбы за возвращение кабаки, активно обрабатывала общественное мнение. В многочисленных интервью баганда предсказывали близкое кровопролитие на их родине. К делу кабаки были привлечены самые разные силы. Кабаку навестил даже сам глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский. В то же время противники кабаки распространяли слухи о его невероятной порочности, пытаясь по-своему настроить ощественность.

8 и 9 февраля были объявлены днями траура по кабаке. Накануне происходили службы в католических и протестантских церквах, но наибольшее число сочувствующих собрали служители местных культов. Христианство выходило из моды — ведь это была религия европейцев, сославших кабаку! Лубяные одежды как символ традиционной Буганды мелькали по всей стране — где-то они превращались в лубяную повязку на европейском пиджаке, или лубяной галстук, или лубяной вымпел на велосипеде. В дни траура закрылись лавки, пустовало здание люкико. Был объявлен трехмесячный бойкот иностранных товаров. В ответ администрация протектората закрыла три местные газеты. Нужно было что-то предпринимать. В феврале 1954 года Когэн вылетел в Лондон, Ей вскоре Литтлтон в речи в Палате общин в первый раз заявил, что Уганда должна получить самоуправление и что туда будет послана специальная комиссия для переговоров с люкико о будущем месте Буганды в Уганде. Главой комиссии был назначен профессор Лондонского университета Кейт Хэнкок. Но делегация люкико прилетела в Лондон сама, требуя прежде всего возвращения кабаки. Уезжая из Лондона, делегаты наняли английских адвокатов, чтобы они подготовили жалобу в Верховный суд Уганды о неправомерности высылки кабаки.

Одновременно готовился визит в Уганду молодой королевы Елизаветы II. Против ее визита в Буганде возражали, так как считали, что Буганда не может принимать такую высокую гостью, когда в стране отсутствует кабака. Наступило временное затишье в переговорах. Жена кабаки жила во дворце почти в полном одиночестве, одетая в свои лубяные одежды. К ней обращались теперь «миссис Мутеса». Сам же кабака на вопрос о том, где будет жить дальше, какому-то журналисту называл Танжер, и то только потому, что хотел сказать «Тимбукту», но не был уверен, что Тимбукту на самом деле существует. А пока он путешествовал — Кембридж, где прошли дни его юности; Милан, где в театре Ла Скала он слушал «Аиду» вместе со своей давнишней возлюбленной Сарой — сестрой жены, жившей во Флоренции; Мадрид, куда он ездил вместе с Бенедикто Киванукой, все еще студентом.

Тем временем британские власти беспокоились по поводу визита английской королевы в Уганду — в соседней Кении бушевало восстание Мау-Мау, да и Буганда бурлила. Там даже существовали планы сжечь резиденцию, построенную для королевы напротив дворца кабаки, и Кампалу наводнили детективы. Но визит прошел тихо. Бывший губернатор Уганды Ф. Митчел советовал, чтобы во время визита королева милостиво разрешила кабаке вернуться, Литтлтон одобрил это, но воспротивился Когэн.

В июне 1954 года в Буганду прибыл Кейт Хэнкок. Баганда, в языке которых нет звука «х», прозвали его «ванкоко» — «цыпленок». Миссия его была ускорена беспорядками в Буганде, в частности организованным Угандийским национальным конгрессом бойкотом иностранных товаров… Хэнкок хотел быть независимым от губернатора и отказался жить в его доме, предпочтя дом епископа. Он начал переговоры с люкико, который встретил его демонстрацией — обычной процедурой воздания почестей кабаке.