У Великой реки. Поход

— А что делать будете, когда сюда сипаи с артиллерией подойдут? — разозлился я. — Против трёхдюймовок пехотных стены сколько-то продержатся, они не хуже блиндажных накатов. А если из миномётов ударят? Первая же мина пролетит до первого этажа через все перекрытия! Пара залпов, и тут ни одного живого не останется! Тут только от пуль защита, и всё! Это не укрепление!

— Может, ещё и не подойдут! — заявил Иваныч.

— С чего это? Кто помешает? — переспросил я со всем доступным мне ехидством в голосе.

— На марше перехватят.

— Некому перехватывать, — вмешался поручик, вздохнув тяжко. — Наших за пределами форта две роты всего плюс егерей рота. И все по разным местам, больше взвода ни в одном месте нет. На заставах, на задачах и в патрулях. А сипаев почти полтора полка сюда валит.

Полухин лишь кивнул в подтверждение плачевности нашего положения.

— Вот, набрали голытьбы местной в солдаты, теперь и расхлёбывайте! — крикнула домоправительница.

— Кто набрал — дело десятое, а расхлёбывать теперь нам, — сказал ей Иваныч.

Та только плюнула в сторону и злобно засопела. Действительно, немного им радости — лишаться процветающей гостиницы. Лично я тоже, равно как и все остальные пришлые, которым довелось послужить, всегда полагал туземные части ненадёжными. Была надежда лишь на то, что гораздо лучше обученные и экипированные войска княжества сумеют пресечь любой бунт. А о том, что бунт случится тогда, когда некому будет обуздывать восставших аборигенов, думали мало или надеялись на авось. С другой стороны, собственных войск пришлых никак бы не хватило на всю огромную территорию княжества. Пришлось бы свою армию увеличивать, а кто бы тогда работал? Тоже куда ни кинь — всюду клин. У нас и так на грязных работах и в крестьянах одни аборигены, пришлые всё больше на чистых местах или в армии. Нет другого выхода: людей не хватает.

Полухин тоже сидел в глубокой задумчивости, как и поручик. Положение получалось совершенно безвыходным. Приходилось выбирать, и выбирать сейчас. Разумеется, можно дождаться подхода противника и тогда, когда уже не будет выхода, попытаться уйти. Но где гарантии, что именно тогда нам удастся проскочить? Это не нынешний хлипкий заслон с противоположной стороны площади, ведущий редкий беспокоящий огонь, а подтянутся регулярные войска… И тогда эти двести метров до ворот могут оказаться непреодолимыми. Пока стреляют винтовки, а тогда могут ударить и пушки. А о пулемётах и говорить нечего.

Где, кстати, вынырнут два пулемётных броневика, уведенных у вирацкой дружины? Не сюда ли они направятся? Пусть они и не чета нашей бронетехнике[94], но в каждом «гладиаторе» по спарке «максимов» — тоже могут так сыпануть, что мы здесь волком взвоем. Нам против них выступать толком нечем, разве что моей «секирой». И действительно ли их увели или дружина милостиво ими поделилась? Последнее мне кажется более вероятным.

— Что думаешь? — спросил Полухин.

— Думаю, что нам кровь из носу надо устанавливать связь с фортом. И делать вылазку, — решительно заявил я.

— Перегрелся?

— Нет-нет, разумно, — поддержал меня поручик. — Ближе к темноте. Основные силы противника могут быть здесь рано утром. Если мы к тому времени не сожжём «Барабан», то они оттуда смогут обстреливать стену форта и никому головы поднять не дадут. Это же настоящее укрепление, там брёвна в два обхвата. А за заборами и в хатах так не устроишься.

— Этих жгите, не вопрос, — поддержал поручика Иваныч, потом подумал и спросил: — А что, не пытались разве жечь? Пусть гаубицы не дотягиваются, а из гранатомётов? В форте тех же ГРК[95] целый склад! И зажигательных гранат к ним полно, что хочешь сжечь можно.

— Не получилось, — сказал поручик.

После этого рассказал всё то, что Маша успела рассказать мне про магическую защиту противника.

— Даже из ротных пятидесятимиллиметровых пытались туда мины кидать. Толку-то? Там мина как граната, а они, похоже, подготовились — укрепили перекрытия. Хлопает что-то на чердаке у них, но никакого толку, — закончил свою речь пограничный поручик.

— Вот оно как… — протянул я. — Тогда однозначно вылазку с темнотой надо сделать. И жечь дом вручную, иначе потом наплачемся. А пока… Пока прикажите серьёзного огня в ту сторону не вести. Пусть чуть расслабятся — может, мне удастся магиков выбить.

— Давайте, — кивнул поручик. — А мы попробуем с фортом связь установить телефонную.

— Это как? — удивился хозяин гостиницы.

— У егерей арбалеты есть, — неожиданно вместо поручика ответила тётка с усами. — Пусть с болтом забросят сюда бечёвку, а по ней провод протянем. И будет связь.

— Тогда всё равно простыни понадобятся, — сказал мой бывший сослуживец.

— Это зачем? — с подозрением спросила усатая тётка, обернувшись к нему.

— Плакаты им писать, объяснять, что делать.

— Демон с вами! Грабьте, — в сердцах махнула она рукой.

ГЛАВА 40, она же последняя, в которой герой всего лишь размышляет о превратностях судьбы